Ты бы позволила ей сделать тебе больно?

А если от этого она станет чуточку счастливее?

Лист бумаги, прикреплённый с внутренней стороны стекла, сообщал что занятия для взрослых в балетной школе проходят по вторникам. Стекло было частью белой входной двери, нагло контрастирующей своей современностью с общим колониальным видом векового особняка.

— Еще закрыто? — немного растрёпанная осенним ветром девушка толкает ручку двери. Выбившиеся из-под вязаной шапки темно-русые волосы лезут в лицо. — Еще не вторник? — девушка замечает в полутьме первого этажа охранника, делающего странные пассы руками и повторяющего только ему слышное «На себя, на себя...». Третья, на этот раз верная, догадка позволяет девушке наконец войти.

— Вы бы хоть это… Здравствуйте! — девушка на ходу снимает шапку и распутывает шарф. Охранник бормочет себе в усы что-то между «Доброго дня» и «Как же вы надоели». Он уверен, что видит девушку в первый и последний раз и знать ее имя излишне.

Бетонная лестница, прилично потёртая в центре немыслимым количеством пуантов десятилетних надежд и кроссовок двадцатилетних разочарований ведет на второй этаж. Пробегая мимо фонтанчиков для питья девушка встречается взглядом с высокой блондинкой, уже переодевшейся в черное танцевальное боди и короткую юбку-шопенку.

— Я Полина, мы наверное в одном классе с тобой. — «Как бы и мне так все успевать, у нее вот даже пучок уже собран, я так и думала что простого хвостика будет не достаточно».

Обладательница пучка переводит удивленно-оценивающий взгляд с медведя на футболке на брелок в виде медвежонка на рюкзаке в руках новенькой, чувствует еле заметный запах шоколада, хоть ее вечерний голод немного и притупился холодной водой из фонтанчика, голова начинает немного кружиться. А волосы ей собрала старшая сестра, еще утром, перед тем как уйти на работу в местный театр. — Наша преподавательница не любит, когда опаздывают. — в голосе явно слышна обида на то что не всем разрешают есть сладкое и быть непонятно где.

Полина, которая ела шоколад, потому что прочитала где-то что он повышает уровень серотонина, что ей после расставания с парнем просто критически необходимо, приняла это на свой счет и решила не быть больше слишком приветливой с новой знакомой.

В классе для занятий немного прохладно, постоянных посетительниц можно легко угадать по теплым гетрам. Преподавательница, N., правильно поставленным звонким голосом ритмично командует «Тандю, тандю. Пур ле пье.». Ее острые черты лица, карие глаза с пронзительными зрачками, сузившимися от яркого света в студии, дарят первое впечатление властной и строгой женщины. «Пур ле пье. Привет детка, вставай у правого края станка». Легкая улыбка, мягкое движение руки, как будто обнимающей облачко, стараются убедить Полину, что все не так уж и плохо, не такие уж и стервы кругом.

— Девочки, не останавливаемся. Полина, да? В качестве приветствия мы в начале повторяем, зачем пришли сюда. Чтобы идти к цели, нужно ее четко видеть. А зачем ты пришла к нам?

Полина ожидала вопроса о своем любимом балете и быстрее сказала, чем подумала. — Лебединое… озеро, ой. — несколько девушек подавили смешки.

— Хорошо, оставим пока так. София?

— Кордебалет — предел моих мечтаний, — встреченная у фонтанчиков девушка повторяет слова своей сестры. «Потому что нельзя начать заниматься в 16 и ждать что тебя поставят когда-нибудь примой».

У остальных желания разнятся от главной роли в любимом балете до поддержания формы после травм в любимом балете.

Весь урок Полина старается не думать о своих проблемах и сосредоточено выводит круги носочком, поднимает ногу на 45 градусов, разворачивает колено вверх. Но N. все равно просит ее задержаться, наверное чтобы показать какие-то упражнения, может все-таки новенькая что-то делает неправильно. Как хорошо, когда о тебе кто-то заботится, думает девушка, хваля себя за решение заняться спортом вместо поедания мороженного и просмотра мелодрам. Теперь у нее появятся понимающая наставница и новые подруги. Конечно же кроме той, с педантичным пучком и колючим взглядом.

Пока мышцы еще горячие (Полина даже перестала чувствовать холод, идущий от огромных окон балетного класса), нужно растянуть связки. N подводит девушку к станку около стены с зеркалами, ласково держит за плечи, стоя за спиной и смотря в глаза через зеркало. — Вот так останешься несколько раз после занятий и быстро нагонишь, ты в хорошей форме. — тихий спокойный голос увлекает за собой в мир грёз о белоснежных пачках и восторженно-замерших зрителях. Нужно только перегнуться через перекладину, обхватить руками голени, как можно ниже. Чтобы было удобнее держаться, можно перетянуть все вместе упругой резиновой лентой для растяжки.

N. не дает времени подумать и возразить, в по-кошачьи мягких движениях скрывалась твердая уверенность в своей правоте. Что могут понимать эти девчонки, все не старше 18 лет, а она, она 20 лет только была на сцене. А до этого 8 лет хореографического училища, и все это время перебирались цели в жизни и желания, сначала желания родителей, потом преподавателей. И только на балетной отставке, открыв свою школу, N. наткнулась на то, что заставляет ее колени дрожать не от многочасовых упражнений. От чего срываются искры с кончиков пальцев. Это не может быть неправильным, ведь все получают то, чего хотят. У девушек хорошая растяжка, а у нее… Искорки.

— Не сильно больно? — Нет… — Как жаль.

Остальные юные балерины уже разбрелись по домам, и хоть хорошая акустика зала и разносила по всему зданию мольбы очнувшейся от очарования N. Полины, никто этого не слышал.

Одним движением распустив волосы, наставница, будто в танце, плавно изгибаясь всем телом в невидимых потоках воздуха, как птица в полете, сменила диск с наскучившей балетной музыкой на любимую оперную певицу.

— Even if nothing I'll become,

— Развяжите меня!

— Something I've been for all too long,

— Мне страшно.

— Let me go Minor Heaven.

— Пожалуйста…

Физическая разрядка, я пришла заменить тактильный голод усталостью от упражнений, думала Полина. А не за такой бешеной порцией адреналина! Это наказание за опоздание или стресс-тест для новичка? Уже не смешно, похоже за дверью нет девчонок, которые шумной толпой вернутся и будут потом со смехом вспоминать мои испуганные протесты.

За дверью действительно никого не было, как и во всем здании. Охранник спокойно ушел, проводив как он думал всех учениц. А у N. есть свой ключ и она часто задерживается допоздна, её ждать незачем.

— Мне уже достаточно, отпустите меня! — N. уже не обращает внимания на какой-то глупый фоновый шум, у неё есть дела поважнее. Выключить свет, открыть маленькую сувенирную бутылочку шампанского, вытащить провод зарядки из телефона, подмигнуть своему отражению в зеркале, сложить провод пополам.

Полина начала стонать не сразу. Терпела, не хотела доставлять этому энергетическому вампиру лишнее удовольствие. В конце концов, не может же быть сильно больно через плотную ткань леггинс. И не сразу ее стон перешёл в крик.

Акт второй, решила N., переложила провод в другую руку и стянула с припухшей попы ученицы штаны до колен, края трусиков отодвинула к центру. Встала с другой стороны, пируэт, один. Теперь пусть успеет сделать вдох, два. Поймать ускоряющийся ритм дыхания, три. Красные вспухшие после первого акта полоски перекрываются новыми, под другим углом, добавляя красоты в своей симметрии.

Полина снизу не видела никакой красоты и симметрии, ничего утонченно-возвышенного из того, что было у N. Поля чувствовала как слезы склеивают ресницы, как пропадает в тумане окружающая действительность. Это видимо перегружен тактильный канал информации и на обработку видео и звука нет ресурсов организма, подумала краем оставшегося сознания девушка.

— You've got to get close to the flame to see what it's made of,

N. переходит к третьему, последнему акту, спуская и трусики вниз, к коленям, вызвав новую волну стыда у подопечной.

— You've got to get close to the flame to see what you are made of.

У обеих фейерверк эндорфинов, вызванных своей и чужой болью, искрит золотом в темноте, срываясь с кончиков пальцев и ресниц. Одна смеется, а другая плачет.

На ходу закутываясь в шарф, из дверей балетной школы для взрослых в первый, но не в последний раз выходит освобожденная Полина. Идти ей немного больно, но странное чувство удовлетворения перекрывает эти мелкие неудобства.

На лавочке возле входа шмыгает носом Софи-без-шапки. У нее в руках открытая пачка сырных чипсов, любимая балетная «запрещёнка».

— На самом деле я хожу сюда чтобы тратить много энергии и безнаказанно есть чипсы.

Полина устало улыбается. Обстановка немного разрядилась, может ее новая знакомая не такая уж и холодная, просто она привыкла к подобному обращению и доброту принимает за слабость.

«Ну может и я найду в этом свой смысл. И даже не смогу потом уже без этого жить нормально».