4.

На следующей встрече я спрашиваю прямо, без экивоков:

— Хотите познакомлю Вас с нижней девочкой?

Он никак не реагирует, тороплюсь продолжить: — Ей почти тридцать, она ТН-щица, а это редкость, Вы же понимаете...

— Да, — задумчиво вторит Чудовище,- понимаю.

— Ну вот, — говорю я почти с отчаянием. — хорошая девочка. Даже симпатичная. Рыженькая. Порку любит. Вот, берите.

— Вы мне подарок, что ли, делаете?- Чудовище вроде как улыбается, но во взгляде вся мировая скорбь.

— Я не могу сама, — отвечаю, а глаза слезятся. Это сентябрьский ветер, и только, нет больше причин глазам слезиться. Конец сентября, по ночам столбик термометра опускается до нуля. Но сейчас вечер, плюс два, и до него — два шага. Если он их сделает...- Не могу. Понимаете?

— Сделаем вот что. — Он идет сзади и сбоку. Если оглянусь, встречу изучающий светлый взгляд. — Мы договоримся.

— Не договоримся.

— Да послушайте Вы!

— Не хочу.

— Давайте договоримся,- упрямо продолжает. — Вы не будете больше додумывать за других их мотивы. Мысли, действия. Надо — спрашиваете прямо. Если Вам плохо — пишете прямо.

— Что писать?

— Три слова.

Как назло на улице становится тихо.

— "Вы мне нужны." — в нетерпении говорит он.- Этого достаточно. И я приеду.

Мне трудно дышать. Как ужасно я вымоталась, оказывается в отсутствие правды. Гравий на аллее скрипит под ботинками, горят фонари, запутавшиеся в кое-где облетевших кустарниках. В конце сентября так холодно, а я совсем вымоталась, абсолютно отвыкла от того, что кто-то может приехать, когда нужен. Когда я кому-то нужна.

— Ее зовут...

— Да не хочу я никаких девочек,- раздраженно отмахивается он.

— Я предлагаю других нижних только тем Верхним, которые мне нравятся. Подумайте.

— Зачем?

— Чтобы обезопасить их от себя. Чтобы подарить им покой, которого они со мной не получат.

Чудовище смотрит немигающе. Он снял очки, водит по мне взглядом, как лассо накинул и к себе тянет. Я хочу подарить ему всех на свете нижних девочек разом — только бы его глаза перестали быть настолько грустными.

Только бы он перестал смотреть, будто скучал целую тысячу лет.

— Не смейте меня гипнотизировать!

— А то что?

— А то, когда я вернусь через месяц, то сама попрошусь,- говорю, глядя на пуговицу его пальто. — Попрошусь к Вам в нижние. — повторяю, подняв голову.

Я знаю, он хочет меня обнять. Честно говоря, месяц это совсем немного. Особенно по сравнению с тысячью лет.