— Я уже заказал два викторианских кресла, камин, на следующей неделе займусь станком для порки. Будете и дальше говорить,что Вы мне не нужны?

— Вы делаете это исключительно для себя и собственного удовольствия. У Вас фетиш на подготовку к сессии едва ли не больший, чем остальные фетиши.

Разница во времени два часа. Два часа, я знаю, достаточно для полноценной сессии. Десять минут на угол. Десять на строчки. Пять на шлепанье. Тридцать на ремень или розги с увещеваниями. Оставшиеся мгновения — на то, что иронично можно назвать утешениями. Хорошо, еще десять минут — быстрый душ, поправить макияж, переглядывание глазами в гостиничном лифте. Не хватит даже на прощальный поцелуй.

Мы сокращаем эту двухчасовую разницу до нуля, схлопываем космос молниеносными сообщениями в телеграмме, мы несёмся друг другу навстречу как два поезда в синей ночной мгле — полуостров с запада на восток и дальше через Европу до Москвы.

— Да, не слукавлю, если скажу, что для и ради себя. И ради своих желаний. Но кто сказал, что у нас с Вами желания разные?

Цветочек обивки перед глазами. Широкий твёрдый подлокотник под животом. Высокий — встать на цыпочки. Подоткнутая юбка, подол задран и белоснежные трусики, резко выделяющиеся на загорелой под средиземноморским солнцем коже, спущены до колен...Ремень с раздвоенным языком или обычный, брючный, намотанный на кисть. А может быть, паддл?

— Да, на паддле, пожалуй, будет первая струна скрипки или скрипка целиком. Дерево для него я тоже заказал, крепкое.

— Я должна Вам сказать, это очень важно.

— Я и так все знаю.

— Тогда зачем? Зачем?! Зачем...- Вы бы знали, этот вопрос уже сидит у меня в печенках, меня оглушили, убили этим вопросом, отравили. Вы мне — Вы, Верхний, с теми же,что у отравителя потребностями и желаниями, Вы так же язвительны и умны, Вы-то можете сказать — зачем?

Не оставляйте меня наедине с этим вопросом, молю я собеседника, мысленно несясь к нему ночным поездом через карту всей Европы, за окном моей маленькой уютной гостиницы хлещет португальский дождь. Я сегодня пила Дору. Я ненавижу отравителя. Ненавижу. Его золотые волосы, его глаза цвета моря. Как гладко в сердце, как в зеркале. Как голо в сердце, словно оно — незагрузившаяся картинка с гуглмэпс.

— Затем, что с Вами лучше, чем без Вас.

Шелк обивки под щекой. Я плачу, вжавшись лицом и пальцами в материал, не дождавшись первого удара. Мне больно.

— Но я не хочу быть инструментом в ваших фантазиях, рукой, держащей трость.

(Другой голос: ...не хочу быть книжным героем с Вами...не хочу...это для меня важно, как ни смешно)

— Дайте мне время, умоляю.

— Сколько? Я влюбился в Вас с первого взгляда. Ещё тогда, помните, когда Вы были несвободны, когда было понятно, что ничего не получится?

( Другой голос : ...был ослеплен, повержен.)

— Я жду все эти месяцы.

— Не хотите ли годы?

— Согласен.

Твердое дерево подлокотника под животом, мышцы напряжены словно перед прыжком, глаза я не закрываю — и слёзы текут, сами, от радостного упоения тоской.

Не инструментом, конечно, — думаю я,- частью образа. У маленькой девочки в жизни так много наставников, ах, как много у нее наставников, квази-родителей, Воспитателей...все поголовно хотят научить, доказать, объяснить. Кто будете Вы? Кем я нареку Вас, Чудовище? Да, с аленьким цветочком заминка выйдет, простите за пошлость, но сказка должна остаться сказкой, что-нибудь придумаем.

— Я люблю Вас. — просто говорит он. — Делайте с этим что хотите. Год — хорошо. Полтора — сложнее. Два — сцеплю зубы. Я дождусь.

(Другой голос: — Я люблю Вас. — моё сердце ухает с барной стойки куда-то вниз. Но голова с медленной плавностью поворачивается к собеседнику. — Боже мой! — небрежный ответ. — По-человечески, — поспешно добавляет он.)

— Разорвите круг, — прошу я Чудовище. — Освободите меня из замка, превратитесь в того, кем Вы всегда являлись.

Связь пропадает, электричество кончилось — ах черт, как невовремя из-за непогоды барахлит интернет. А мне нужно, очень нужно успеть ещё спросить.

Я все время забывала его спросить. Все эти месяцы, диалоги, встречи.

Он лежит на зелёном холме, обнимая лапами горящий алым огоньком цветочек. Эти цветочки были вытканы на шёлке обивки, я помню из далёкого сна, что каждый лепесток, каждый листик на них я рисовала глазами, пока он четко отсчитывал удары. За окном падал снег. Горел камин. Поезд с воем несся через Европу.

Я очень хотела успеть спросить, пока ещё он только падает на траву, а та не успела высохнуть после теплого ночного дождя.

Пела скрипка.

— Пожалуйста, умоляю. Дайте мне время.

Кстати, смешно, извините, забываю спросить постоянно: зовут- то Вас как?

— В.