Вера решила — раз свитч, то к лучшему. А истинные Верхние сами виноваты. Не Джедаи.

Красная юбка- почти школьная, с ровным вертикальным рядом латунных пуговичек, белая блузка с коротким рукавом, сверху шерстяной жакет, плотные шерстяные колготки — зима.( Не единожды она потом проклянет желание не замерзнуть — шерсть будет жалить ссадины), полное отсутствие косметики, только детский розовый блеск для губ, волосы завязать в хвост...

У него явственно дрожали руки, когда он поворачивал ключ в двери номера. Вера с интересом наблюдала за этой дрожью — и когда пытался ее отчитывать ( "Опоздание, медленно отвечаешь на письма, плохо себя ведешь, плохая, плохая девочка!"...банальный арсенал), и когда поставил в угол на колени, с руками за головой, юбка подоткнута, колготки и трусики спущены — перед глазами экран телевизора, в котором все отражалось. Верхний выстраивал на кровати бастион подушек и раскладывал рядом деревянный спанк, ремень, трость...

Почему ей не стыдно?!Почему? Она его видит второй раз в жизни, он и прикоснулся-то к ней до того один раз, через одежду, помогая надеть пальто — а ей всё равно, точно она кого и что только не перевидала. Угу, вавилонская блудница, восемнадцати лет, девственная. Вера фыркнула в стену.

— Смешно?

— Это я боюсь.

Потом она поплатилась за эту ложь, разумеется.

Было больно, и снова больно, и снова. А ее трясло от смеха, потому что Верхний, вот глупый, почувствовав сначала сквозь брюки — она лежала у него на коленях, потом проведя рукой — что она не то, что течет, она Ниагара сейчас, ввел в нее пальцы, решив довести до оргазма. Ну и не довел. Если бы ремнем, кончиком его, и прямо там, по внутренней стороне бедра, по половым губам — она бы закричала, и излилась, но неееет.

А что потом? Ну...

— Ты хочешь?

— Нет.

— Ты же мокрая.

— Не хочу. Не надо.

Повезло. Вот везет тем, кто везет — а она везла, это она выстроила всю модель сессии в письмах, это она оделась нарочито нимфеточно, она свела все к анекдотическому — потерпишь, подождешь, а он плелся следом как телок на веревочке, и делал то, что скажет.

И будет делать.

Вера быстро умылась, резво оделась, при нем не поморщилась ни разу, это дома будет ойкать, смазывая наливающиеся синяки и рубцы; вышла — впереди него, сама открыв дверь, звонко цокая каблуками.

Вечером ответила на его "Как ты? Все хорошо?"- "Нормально." Отправила в черный список.