Из посетителей мало кто сидел в креслах — они ходили по залу небольшими группами и переговаривались, нередко слышался смех. Ассамблея, с одной стороны — благотворительная организация для девушек и женщин, а с другой стороны — закрытое общество с особенными правилами для его членов, являло собой также в самом прямом смысле высший свет нашей страны. Позволить себе оплатить вступительный взнос, а затем оплату проводимых мероприятий могла только определенная социальная прослойка людей, которые, разумеется, не могли друг друга не знать.

Я почти все время ощущала на себе чей-нибудь взгляд, но догадывалась, что причина тому — лишь узнавание меня по причине бывшей принадлежности старому Хозяину. Ни излишней молодости, ни красоты у меня не было, и все, чем я могла заинтересовать потенциального покупателя — довольно необычным творческим портфолио и искренним желанием принадлежать, сопряженным с невозможностью жить — свободной.

Наконец, стоящей передо мной высокой, хрупкой до ломкости ( я скрипнула зубами от зависти) девушке помог спуститься с помоста купивший ее Хозяин, и я оказалась в круге внимания присутствующих.

Поскольку я подумала, что поздороваться будет нелишним, то сделала три книксена — поочередно на три стороны. Послышалось одобрительное хмыкание, и к помосту ближе подошли несколько человек. Меня невовремя настиг ступор, и я не смела поднять глаза, чтобы рассмотреть их поближе. Зато меня было видно более чем отчетливо — перед выходом на сцену всем девушкам выдали прозрачную тунику, надеваемую сразу на белье.

К рабыням, по правилам, не запрещено было обращаться, даже можно было попросить о чем-то, но не приказывать. Поэтому я не удивилась просьбе, прозвучавшей от остановившегося напротив человека.

—Ты умеешь танцевать?

—Немного, — я кивнула, по-прежнему глядя в пол.

— Потанцуй пожалуйста.

Подняв руки, я закружилась в медленных тягучих звуках одной мне слышимой мелодии. Невидимые браслеты скользили по моим рукам, я опускалась с носка на всю ступню, выписывая бедрами восьмерку, пока он не взмахнул рукой, показывая, что довольно.

Я перестала испытывать смущение. Танец расслабил мое тело, и я спокойно оперлась спиной на станок, пытаясь лучше разглядеть заговорившего со мной. Он в это время беседовал с распорядителем и моим наставником — достаточно долго, и я уже начала сомневаться, уверен ли он в своем выборе, может быть, он вовсе и не меня уведет отсюда сегодня? Но вот он подошел к помосту. Один раз встретив его взгляд — я не смогла отвести свой и пошла к нему — кроликом к удаву...