В монастыре было тихо и царил полумрак. Монашки разбрелись по кельям, мне тоже пора было к себе.

Справа от меня жила сестра Марта, слева — сестра Поля. Это были серьезные девицы, а Поля была ещё немного жестокой. Я собственными глазами видела, как она выкручивает ухо нашему редкому гостю — лавочнику Геннадию. Он только молча сопел в это время, а на глазах у него выступили слезы.

Сестра Марта была строгой католичкой. Она истово молилась и каждое утро после ночных бдений была бледна и сурова. Все юные послушницы ее боялись. Она не прощала нарушения монастырского устава и собственноручно наказывала бедных провинившихся плетьми. Сама настоятельница ее опасалась. Никому другому не поручали наказаний плоти.

Я же очень тосковала в этих толстых холодных стенах. Хотелось наружу, гулять по полям, заигрывать с мужчинами. Ох, как болят колени от молитв, так ломит спину. Мне чаще других доставалось за легкомыслие и неуместную улыбку. Хорошо, что плетей за это не давали, просто лишали горячей еды.

У меня есть большой секрет. Я влюблена в нашу настоятельницу Яру. Она такая одухотворенная, заботливая. Мне так хочется почувствовать на себе ее руки и губы. И самым стыдным, самым сокровенным моим желанием было, чтобы она меня выпорола. Плетей не касались ничьи руки, кроме Марты, но Марта меня пугала своими речами и строгим видом. А Яра была гораздо душевнее, послушницы обожали ее и всячески старались услужить. Только Поля с Мартой держались особняком. Гордые, независимые.

О чем так страстно молилась Марта? Кого или что она хотела заполучить? Ее мысли всегда были загадкой для нас. Когда я украдкой смотрела на нее во время молитв, я видела, как на ранее строгом лице черты приобретали особую нежность, а в глазах плясали чертики. Мы знали, что она поступила в монастырь недавно. И наверняка у нее была сокровенная история, чем она занималась в то время. Она точно не была крестьянкой или кухаркой — ее ухоженные руки говорили о том, что работать ей не было необходимости.

Но я опять задумалась, а пора было ложиться спать. Прочитав короткую вечернюю молитву, я затушила огарок свечи и улеглась на жёсткой скамье, вся в мечтаниях о плети в руках Яры.