Вспоминаю девяностые годы в Ленинграде. Был я тогда молодой и красивый. В начале девяностых я учился на вечернем отделении в институте и с опасением ждал весеннего призыва в армию, не имея ни связей, ни средств для того, чтобы «откосить». А днем я работал в магазине. В обычном советском продуктовом магазине в не самом престижном и интеллигентном районе Ленинграда.

Но, учитывая тогдашний дефицит, работа в магазине была престижной и очень полезной. А особенно полезна она была для меня, вчерашнего школьника, в плане приобретения жизненного опыта. Работал я директором магазина, и меня привозил на работу личный водитель...

Ну ладно, шучу, работал, конечно, грузчиком. Коллектив нашей грузчицкой каморки состоял из двух поколений: старшее — дядя Яша и дядя Паша и младшее — я и пришедший два года назад из армии Валерка. Янкель Бухман, как представился мне дядя Яша в первый день (до сих пор не знаю настоящая ли это его фамилия), был пожилой спивающийся среднего роста сухощавый сутулый мужичок лет пятидесяти — работал он в магазине давно, и поговаривали, что был он раньше главным инженером крупного завода, а спился после автоаварии, в которой погибла вся его семья.

Дядя Паша был огромным пузатым мужиком из-под Харькова, лет сорока пяти, семейным, довольно молчаливым, добрым и рассудительным, болезненно честным — как потом я с удивлением узнал, он лет десять назад отсидел три года за кражу нескольких банок консервов на продовольственной базе, попав под какой-то показательный рейд и оставшись крайним. Я тогда был такого же высокого роста, как сейчас, но находился в идеальной физической форме, весил не более восьмидесяти пяти килограмм — тогда в девяностые раскручена была тема дедовщины, принято было готовиться к насыщенной дневными трудовыми буднями и вечерними побоями армии, я качался (не как сейчас в фитнес-клубе, а дома и на улице на турниках и иногда, когда время позволяло, с друзьями в самодельной качалке в подвале). Внешностью я был не обижен, волос темный, карие глаза, прямой нос, прямой рот, прямой открытый взгляд и необоримая даже в юности щетина, но в душе я был еще пацаном со всеми пацанскими понятиями и заскоками.

Вторым молодым представителем коллектива был Валерка, молодой очень энергичный парень, года два пришедший из армейки, подкачавшийся там, среднего роста, широкоплечий и поджарый. Валерка успевал все — гонял на мотоцикле, устраивал вечеринки с друзьями, зажигал чуть ли не каждый день с разными девчонками, курил и продавал траву, спекулировал какими-то книгами. Уверенный в себе, светловолосый, с серыми прозрачными глазами, всегда чисто и модно одетый, он производил мгновенное впечатление на девчонок и легко завязывал разговор с любой. Не поддаться обаянию Валерки было невозможно, и грузчики все тоже были расположены к Валерке дружески.

Остальной коллектив магазина — продавцы, завотделами и другой персонал — был женским. Было несколько молоденьких продавщиц, я их всех помню: Ленка, Янка, Оксанка, Марина и Наташка. Наташка пришла уже после меня, ее пристроила после училища тетка Елена Ивановна, приятная полноватая светлая женщина лет сорока пяти, которая работала завотделом и дружила с директриссой. Наташка была не самой эффектной в магазине — первой признанной красавицей была крашенная, с идеальными пропорциями и с красивыми пухлыми губами, блондинка Ленка, за которой иногда приезжали крутые кавалеры на иномарках (один был кооператор, а другой вроде бандит), но Наташка мне нравилась больше всех. Она была чуть выше среднего роста, светленькая, кареглазая с длинными волосами, собранными в хвост, девчонка, очень стройная, даже худенькая, скромная (слишком скромная для работы в магазине). Моими вожделенными наблюдениями исподтишка были выявлены небольшая девичья грудь (как-то я увидел даже розовый сосок, когда она неловко наклонилась над товаром), узкие бедра, аккуратная попка. Особенно привлекал ее взгляд — большие глаза были, как будто приподняты в удивлении, как будто кто-то пальцем потянул кожу на лбу наверх — и белозубая застенчивая улыбка, часто появлявшаяся на ее чистом открытом лице. Оксанка была маленькая коротконогая веселая толстушка брюнетка, азиатской наружности — тогда не очень важно было, татарка она или узбечка.

Янка была подружкой Ленки, тоже красотка, фанатично следившая за своей внешностью и борющаяся с несуществующими морщинами, всегда тщательно накрашенная, выщипанная, надушенная и почему-то не выспавшаяся. Марина, маленькая, стройная брюнетка с тридцать шестым размером ноги, держалась особнячком, она собиралась тогда замуж за мужика лет сорока пяти и почему-то вела себя сдержанно и необщительно, как сорокалетняя мадам — видимо, тренировалась перед браком.

Остальные продавщицы были постарше, казались мне тетушками и такого интереса не вызывали, вспоминаю я их имена и отчества с трудом, да и нет в этом смысла. Была еще у нас продвинутая завотделом — женщина с черными длинными роскошными волосами лет тридцати пяти, что называется в самом соку. Все было при ней: красивые мелкие черты лица, крупные карие глаза под черными изогнутыми тонкими бровями, грудь уверенная тройка, неширокая подтянутая попка, загорелая кожа и приятная женственность в движениях. В отличие от большинства располневших и раздавшихся вширь к тридцати пяти годам коллег, внешность ее не уступала нашим девчонкам-продавщицам, но женственность, зрелость и умение подать себя возносили ее на пьедестал, это была королева нашего магазина. Звали ее Светлана Игоревна, я помню ее очень хорошо, поскольку несмотря на наличие девчонки из моей дворовой компании, либидо мое требовало более частого удовлетворения, и светлый образ Светланы Игоревны в разных придуманных ситуациях и невероятных акробатических этюдах приходил мне в этом на помощь.

Как ты догадался, читатель, я, будучи молодым балбесом, неистово хотел всех описанных особ женского пола (да и неописанных, но имевших неосторожность наклониться, слегка открыв грудь или обозначив попу), но особую страсть испытывал к Светлане (мысленно я отчество откидывал), а светлые более лиричные чувства питал к молоденькой и чистой Наташке. Как я узнал, Светлана Игоревна была замужем за своим однокурсником, который последнее время пошел в гору, попал в команду Собчака — судя по ее импортным шмоткам и крутой иномарке, денег у них хватало, и Светлана Игоревна могла бы сидеть дома с двумя детьми-школьниками, но не сидела. К ней подъезжали крутые знакомые их семьи на хороших машинах, а мы со служебного входа иногда выносили им во двор коробки с армянским трехзвездочным коньяком или хорошими винами, которые не поступали в широкую продажу. Директрисса магазина, пожилая женщина, почти не контролировала ситуацию, да и появлялась на работе редко — а делами (в том числе, такими же делами со служебного входа) занималась ее зам и подруга Светланы Игоревны — крупная высокая статная женщина Ольга Евгеньевна.

Кстати, совсем забыл одну деталь — форма у продавщиц и завотделами в виде белого халата и колпака делала их еще привлекательнее и сексуальнее. Они по разному относились к одежде, одеваемой под халат. Смелые Ленка и Янка, укоротив халаты, летом иногда одевались очень откровенно, вызывая восхищение мужиков-покупателей — как-то, напившись в обед пива, Ленка вообще надела халат на голое тело (хотя нет, трусики я рассмотрел) и прикалывалась над мужиками, принимая разные завлекательные позы и позволяя лицезреть запретные виды. Зимой в этом плане было скучнее, конечно — им приходилось одеваться потеплее. Мы, кстати, поначалу одевались в голубые длинные халаты, но потом Валерка стал форсить в новеньком синем рабочем комбезе (штаны с пиджаком), а я притащил из дома оставшуюся от старшего брата черную робу. Наличие женского коллектива и развитого воображения часто вынуждало меня передвигаться по магазину со вставшим членом, но к счастью в торговом зале мы проводили не основное свое время.

Коллектив нашего магазина, как мне казалось, жил дружно, отмечали праздники вместе, выпивали довольно часто. Я тогда мало соображал и не видел огромную часть айсберга под названием «женский коллектив», которая была скрыта для меня — когда завотделом могла подставить продавщицу или коллегу, продвигать на какое-то место знакомую, когда про одну женщину распускали позорные сплетни без всякого повода, и загнобили таки ее, лишив круга общения и выставив развратницей. Про злоупотребления, про наличие мышей в хлебном отделе (не наших, кстати, а привезенных с хлебозавода) даже и говорить не приходится, да и нет в этом смысла сейчас. «Подводная» часть айсберга стала мне раскрываться через более опытных старших грузчиков и через Валерку.

Разговоры в подсобке или, как мы называли ее, веселой грузчицкой практически не умолкали. К дяде Паше приходили знакомые, от которых интересно было послушать про жизнь на зоне — сам дядя Паша никогда об этом не рассказывал. К Бухману приходили забулдыги, просившие налить, чтобы не умереть — от них мы выслушивали вообще истории про целую жизнь. Часто мы выпивали. Вернее мужики ежедневно выпивали, поскольку расслаблялись обычно к вечеру, а я оставался на вечер только в среду и выходные (в остальное время учеба). Валерка сидел с ними не всегда, но иногда, забив косяк, жарко спорил за жизнь, которую, как он считал, он раскусил. Часто говорили о бабах, тут Валерке вообще не было равных, это была его тема, и он любил провоцировать споры запредельно циничными фразами.

— Баба — не человек, — часто начинал он. — Бабу нужно контролировать и направлять, решать за нее. Если ты начал с ней мутить, как с человеком, давать ей что-то решать, то ты лох, ты проиграл, она прочует твою слабину, потому что у бабы чуйка сильнее. Если ты дал бабе что-то решать, жди беды, баба думает дыркой своей, она тебе, блядь, надумает, — продолжал самодовольно Валерка.

Спорил с Валеркой чаще Бухман. Я как-то попытался вставить свои три слова, напоминая Валерке про его мать, сестру: они что, тоже дырки? Но на это он просто отмахнулся с презрением:

— Идеалист, тебе, как и всем, хочется красивую бабу. Но с таким подходом ты или сразу обломаешься или станешь рогатым через месяц после свадьбы. Я на спор поставил на четыре кости молодую жену одного кореша, он глазам не поверил. И она же его потом бросила, потому что он с ней мужиком не был, а бабе мужик нужен, не тряпка. Нельзя бабу пускать к сердцу, она не оценит, поверь, только к хую ее можно пускать.

— Ну а жениться-то ты на ком будешь — на дырке? — вступил в разговор дядя Яша.

— Жениться я пока не планирую. Баб мне и так хватает, зачем?.. — подумав, протянул молодой.

— Ну а дети, семья, совесть, смысл жизни? — Бухман говорил задумчиво, как будто вспоминая что-то свое.

— Дети у меня есть, двое точно есть, а моя семья — это я сам, — уверенно ответил Валерка. — На месте совести у меня такое выросло, но я только бабам даю посмотреть. А со смыслом жизни как-нибудь попозже определимся, а то его поиски сильно жить мешают.

Мужики посмеялись, мол, разбрызгал, значит, уже себя по миру.

— А кто ж воспитывает детей-то твоих? — спросил Бухман, — Что они про папку думают: бросил?

— Воспитывают те самые романтики, — хохотнул Валерка, — а я помогаю, женушек их поёбываю до сих пор.

— Ушлая ты рысь, Валерка, — хмуро сказал дядя Паша, — но надолго ли тебя хватит?

Мужики выпили и с аппетитом закусили.

— Семеныч, — Валерка после армии всех называл на «ты», независимо от возраста, но в знак уважения дядю Пашу и дядю Яшу называл по отчествам, — меня на трех-четырех баб в день хватает, я семнадцать целок уже сломал, не было такой бабы, чтобы мне не дала, — Валерка, после травы, нахлеставшись пива, не мог остановить поток хвастовства (а я подумал с неприязнью «Надо же, как он целок скрупулезно считает»):

— А почему? Потому что я сам беру, не дожидаясь пока дадут, — продолжил Валерка с вызовом. — Мне любая даст и помнить меня будет и бегать за мной и просить еще. Я в бабах такой же профессор, как ты, Моисеич, в самолетных движках.

— Не по-людски это — для счету и для баловства девчонок портить, — неодобрительно отозвался дядя Паша. — И людям может не понравиться, а коли так, то остановят тебя люди, а лучше бы самому остановиться.

— Да срать мне на людей, — молодой парень уже заплетался языком, но не уступал. — Если они лохи, то что я, тоже должен быть таким? Я не жадный, делюсь секретом, без проблем: хочешь бабу — бери её, любую. Не пресмыкайся перед ней, помни, что она всего лишь дырка, и она по-любому потечет под тобой и ноги раздвинет, только нажми, не жалей ее, не верь ей. Не верь, не бойся, не проси — это про бабу на самом деле, Семеныч!

Дядя Паша тяжело посмотрел Валерке в глаза и ничего не сказал. Валерка благоразумно перевел взгляд на дядю Яшу, который как раз разливал.

— Молодой он еще, Паша, — спокойно проговорил Бухман, — и был он молод, был он глуп, и не видал больших... проблем, — задумчиво процитировал Яков Моисеевич, крякнул, опрокинул стакан и утерся грязным рукавом. Его, сутулого, прибитого жизнью, как мне казалось тогда, старика, как ни странно, спиртное, делало более красноречивым, и иногда он выдавал мысли, которые, прям, хоть записывай.

— Женщина способна дать очень много, она способна дать всё, — спокойно изрек дядя Яша. — Вдохновение, понимание, дружбу, поддержку. Она способна дать любовь, детей. Только она способна создать семью, уют, дом, поскольку ей дан талант вить гнездо. А любовь, семья, дети, взаимопонимание, дом — это и есть великий смысл.

Дядя Паша и дядя Яша замолчали, но Валерке не терпелось возразить:

— Ну да, блядь, сын, дерево, дом. Сколько можно тереть эту хуету?

— А ты, Валера, видишь в женщине только дырку, — не слушая его, продолжил дядя Яша. — А значит, Валера, ты и способен получить от женщины только дырку. Женщины предлагают тебе больше: любовь, видишь, ребятишек даже от тебя рожают, но ты берешь только дырку, ты видишь только дырку. Значит, получишь ты в жизни только дырку. Дай Бог, чтобы жизнь твоя этой дыркой не накрылась.

— Ну давайте по одной и на боковую, — примирительно сказал дядя Паша, — смена наша закончилась.

Домой нам с Валеркой было по пути, он сначала молчал и шумно недовольно дышал, а потом у него вырвалось:

— Долбаный алканавт. Он-то чего в жизни достиг? Его жизнь и накрылась дыркой, хотя у него сейчас и дырки-то под рукой нет, да и не стоит, поди, давно. Философ хуев. Ты-то че молчишь, умник? Тебе-то баб хочется, да ты робеешь, я ж вижу. На Наташку запал, да на Светку дрочишь — так?

Я даже не сразу понял, что он Светлану Игоревну назвал Светкой. Я молчал. Мне думалось, что в словах Бухмана было больше правды, но также я думал, что должна быть золотая середина, нельзя бросаться из крайности в крайность. Но я молчал, не было у меня за спиной жизненного опыта. И не было желания спорить с Валеркой.

— А хули тут меньжеваться? Хочешь бабу — бери ее. Хочешь, я на спор Светку выебу? Любую можно выебать, пойми. А это значит, что они всего лишь дырки и я прав. Нехуй там искать, они ведутся на всякую шнягу. Ну на что спорим, что я всех в этом магазине выебу? — он протянул мне руку. — Ну, кроме старух, конечно, я не извращенец. Янку я уже выебал, она ведется легко, сучка, ох, как я ее пялил в воскресенье!

Я посмотрел Валерке в глаза, но вызов не принял, руки не подал, мне не хотелось спорить. Мне не хотелось, чтобы Валерка выебал всех, я не видел в этом смысла, мне было бы даже грустно, если бы это ему удалось, хотя мне эта затея виделась невозможной. С тем мы и разошлись. А в голове у меня возникали картины, как Валерка пялит красотку Янку. О чем она думала? Все же знают Валерку, ну как она согласилась? И было неприятно с одной стороны, но член никак не умещался в штанах и хотелось быть на валеркином месте.

С утра мне интересно было посмотреть на Янку, стала ли она другой, будет ли видно по ее поведению произошедшее. После сна мне уже не верилось в валеркины рассказы, рассказывать-то и я умею. Я старался крутиться в их отделе, помогал, подглядывал за ними исподтишка.

— Олежа, сгоняй за пивом, — попросили девчонки.

Разливное продавали в пивной за углом, и, бывало, девчонки не могли дождаться ее открытия.

— За жаркий поцелуй сгоняю, — пошутил я.

— Смотри, не пожалей потом, пропадешь в огне моей страсти, — пошутила Ленка.

Я чувствовал, что нравлюсь ей, но как-то несерьезно, как подросток что-ли.

Когда я вернулся, Валерка уже был с ними, стоял между девчонок, и они со смехом обсуждали уходившего покупателя — забавно было, что Валерка ростом был чуть ниже их обеих. Подходя сзади, я увидел, как он, не стесняясь, наминает попку Янки, а та стоит как ни в чем не бывало и хохочет. Халатики у девчонок были короткие и под ними красовались стройные ножки в чулках. Валерка, погладив попку, запустил руку Янке между ног, но тут я кинул взгляд налево и увидел, что вторая рука Валерки на попке у Ленки. У нашей писанной красавицы Ленки, вокруг которой стелются богатые крутые мужики. Я замер, охреневший, со вставшим членом от увиденного. Девчонки заметили меня и повернулись:

— Ну, иди за призом, если смелый! — томно проговорила Ленка.

Покупателей не было. Я подошел к ней ближе, и она посмотрела на меня своими большими глазищами снизу вверх. Глаза были томные с поволокой, как будто Ленка была чуть-чуть возбуждена. Я оказался в сладком запахе ее духов, она раскрыла губы и потянула меня за шею ближе к себе. Я мальчиком давно не был, но такая взрослая и привлекательная самка впервые была так близко от меня, дыхание участилось, в груди отчаянно скакало сердце, я раскраснелся, не говоря уже про член, который заблаговременно был максимально прижат плавками, но, увы, все равно набух и выступал. Ленка часто провоцировала меня, были и поцелуи, ей нравилось смотреть на мое возбуждение, на то, что я «ведусь» — разумеется, всегда все заканчивалось шуткой.

Ленка медленно и томно поцеловала меня, она первой запустила мне в рот язык, как будто позвав мой к себе в гости, ее полные губы плотно присосались к моим, рот был влажный и чем-то приятно пах. Вообще уверенная в себе, красивая женщина всегда обладает каким-то дополнительным ореолом, может, из разбитых сердец мужиков, покоренных ею. Я весь отдался своим ощущениям, без стеснения обнял ее и прижал к себе, гладя руками ее спину. Ленка, видимо, провоцируя меня, простонала, я стал опускать левую руку ниже, и уже на ленкиной упругой попке почувствовал какие-то посторонние движения. Опустив свою руку ниже по попке, я наткнулся на чужую руку, которая сзади приподняла ленкин халат и прошла ей между ног. Это была валеркина рука. Глаза Ленки испуганно раскрылись, она оттолкнула меня и взялась за валеркину руку, чтобы вытащить ее, но не тут-то было — Валерка как ни в чем не бывало проник в ленкину потекшую пизду и теперь безжалостно дрочил ее.

— Ты че, ебнулся? — возмущенно вскрикнула Ленка и попыталась развернуться.

Валерка быстро подтолкнул ее к прилавку и надавил на спину, чтобы она на него наклонилась. Ленка попыталась вывернуться, но тут Валерка резко шлепнул ее по приоткрывшейся из-под халата жопе:

— Ляг, сучка, — и повернув руку в другом направлении, еще резче ею задвигал.

С нашей магазинной королевой Ленкой, наверное, еще никто так не обращался. Она растерялась и возбудилась. Валерка, видимо, к тому же что-то стал задевать у нее внутри, потому что она неожиданно охнула и притихла. В рыбном отделе никого не было, с утра бывает мало покупателей, мы вчетвером притихли, слышен был только гул холодильников и быстрые движения валеркиной руки, всаженной под халат Ленки, с сырыми звуками дрочившими ленкину пизду. Ленку била мелкая дрожь, она оперлась грудью на прилавок, расставила ноги и отклячила попку, давая простор валеркиной руке. Валерка второй рукой стал мять грудь у Ленки под халатом и внимательно смотрел на нее, как будто ожидая каких-то признаков. Янка замерла и смотрела широко раскрытыми глазами, как ее подругу имеют у всех на виду при помощи пальцев, а она, великолепная красавица Ленка, беспомощно нагибается чуть ли не раком и пускает в себя грязные пальцы грузчика, который на полголовы ее ниже. Янка тоже была возбуждена этим зрелищем, тяжело дышала, глаза ее как-то затуманились, думаю, она тоже потекла. Я смотрел на Ленку и валеркину руку, будучи не в силах оторваться. Через пару минут такой дрочки Ленка стала подмахивать и насаживаться на руку Валерки, видно, собралась кончать. Он резко вытащил мокрые пальцы и положил их Ленке в рот. Она застыла от неожиданности и взяла их губами. Она была сильно возбуждена, раскраснелась, вспотела, даже губы ее немного припухли. Валерка взял ее за руку и повел куда-то, а она как потерянная пошла за ним. Мы переглянулись с Янкой, она возбужденно дышала и смогла только произнести:

— Охуеть, блядь...

Когда они ушли, Янка быстро налила себе пива.

— Откуда он взялся, твой Валерка. Кто он такой, не знаешь? — спросила она, уже слегка успокоившись.

— Да никакой он не мой, я его только месяц и знаю, мы же одновременно устроились, — ответил я.

Я бы тоже сейчас выпил пивка, но сегодня был учебный день. Произошедшее было чудовищно и не укладывалось в голове. Я напомню, это был советский магазин, тогда слово «клитор»-то знали не все, и никто не пытался искать «точку Джи». Произошло какое-то изнасилование, но вроде и не изнасилование, она сама пошла куда-то с ним. Чем они занимались сейчас? Ну, может, он извиняется перед ней, на коленях стоит, чтобы она заявление не написала? Мне хотелось так думать, но я сам себе не верил. Наверно, порет он Ленку в подвале, там есть удобная лежанка, оборудованная грузчиками для проеба с похмелюги (спрятаться от начальства и поспать, короче, а то в каморке мы всегда были рядом с начальством). «Ну порет-не порет, а наговорит-то с три короба точно», — подумал я.

— Янка, а ты была с Валеркой? — спросил я, не ожидая честного ответа.

— Он накурил меня в воскресенье своей травой, а потом... Он ненормальный, он псих, блядь, — она прихлебнула пиво, — но он умеет такое...

Она не стала уточнять, какое такое умеет Валерка.

За время отсутствия Валерки с Ленкой было всего пять-шесть покупателей, Янка со всеми управилась быстро. Обратно Валерка также вел Ленку за руку. Она шла довольно бодро для изнасилованной. Подведя Ленку ко мне, Валерка приказал:

— Показывай.

Ленка открыла рот и я увидел во рту ее вязкую слякоть. Она уже смешалась со слюной, но по запаху изо рта я догадался, что это сперма. Охреневший от увиденного, я перевел взгляд на довольного собой Валерку. Янка тоже остолбенела.

— Теперь глотай! — скомандовал Валерка Ленке и погладил ее рукой по горлу.

Ленка судорожно сглотнула и быстро пошла к мойке — в рыбном отделе она была рядом с прилавком. Включив воду она стала отмываться и полоскать рот. Без всяких признаков недовольства, довольно бодро.

— Следующая! — Валерка схватил за руку Янку и потянул за собой.

Та поддалась и двинулась за ним.

— Жопу промыла? — спросил он ее так, чтобы я слышал, и по-хозяйски шлепнул по заднице.

Ее ответ я не разобрал.

Валерка действовал на нее, как удав на кролика, и она, не сопротивляясь, шла за ним. Наверное, тоже в подвал.

Я был перевозбужден, член стоял почти час без разрядки, хотелось уединиться. Было и приятно от возбуждения, и противно на душе. Ленка отмылась и уселась на стул пить пиво. Жадно выпив кружку, она томно потянулась. Это была красивая, только что выебанная самка. Удовлетворенная. Стала меня расспрашивать про Валерку. И ни слова о произошедшем, как будто ничего и не было. Чем он их так заинтересовал, этот ушлепок мелкий. Я охреневал от этой ситуации. Недолго поговорив, я ушел наконец в туалет, а Ленка стала наводить марафет на лице. А Янку он, наверное, в это время драл в жопу, я уже не сомневался. Этот дебил мог бы, наверное, меня повести показывать, как он и ей туда накончал.

Я повторюсь, в Союзе секс не был на виду. Он несомненно был, люди делали друг другу приятно не хуже нынешнего поколения, делали детей, изучали друг друга, читали самописные брошюрки по эротическому массажу, тантра-йоге. Но чтобы так на виду у всех взять и выебать на работе красивую женщину! Чтобы повести молодую красивую девчонку ебать в жопу в подвале на работе? А тогда только начали выходить всякие там «Спид-инфо» и прочие желтые издания, но меня, кстати, больше интересовала глупейшая газета «Голос Вселенной». В общем, Валерка поражал, и особенно он, видимо, поражал женщин. Но это еще не конец истории.

Вечером я Валерке сказал, чтобы он забыл вчерашний разговор, что спора никакого не было. Мало ли чего может случиться в нашем небольшом коллективе, а если все вскроется, начнутся какие-нибудь сплетни. В общем, что не надо напрягаться зря.

— Окей, чувак. Я выебу всех наших сучек, не напрягаясь, — ответил тогда Валерка, неуважительно назвав меня «чуваком».

Вообще друзьями мы не были, он напрягал меня своей заносчивостью, я только и ждал момента, чтобы набить ему рожу. Хотя Валерка был старше, я был значительно крупнее и побеждал во многих драках — у нас тогда частенько сшибались толпой двор на двор. Я был уверен, что при случае всегда набью Валерке морду, но без достаточного повода выглядело бы это, как компенсация комплекса неполноценности за его успех у женского пола. А я жил по пацанским понятиям. Зачем Валерке было что-то мне доказывать, я совсем не понимаю. Хотя... Может быть, он ничего и не доказывал, а просто так жил.

После случившегося я видел, что Валерка продолжает поебывать обеих наших красоток из рыбного отдела, может, даже двоих одновременно. Он стал чаще заходить к ним, обслуживал их отдел, а я наоборот урезал общение, было мне как-то неловко рядом с ними. Валерка через пару дней уверенно пообещал мне трахнуть Светку, хотел подразнить меня. Я не стал спорить и посоветовал ему уняться и забыть про меня, он начал меня раздражать. Кстати, я не рассказал еще такую особенность магазина — она типичная для советских магазинов того времени. Сам продмаг располагался на первом этаже многоэтажного жилого дома, а хранилище продуктов долгого хранения было в подвале. Каждое утро мы (грузчик с заведующей отделом) ходили делать «подачу» — мы отбирали по заявкам продукты со складов, и грузчик подавал их на одном или двух (если подвал длинный) грузовых лифтах на первый этаж. Остальные грузчики принимали подачу, разгружали машины со свежим продуктом (молочка, овощи, фрукты и прочее). Особенно раздражали машины с хлебом, об раздолбанные и расщепленные хлебные лотки всегда царапались и занозились руки, ну и мыши, бегавшие по лоткам, раздражали необходимостью их выискивать потом на хлебном складе и давить. Подача была окутана эротизмом, ведь мужик грузчик оставался один с женщиной-завотделом. До нашего прихода всеобщим любовником считался дядя Яша, завотделами, заходя за ним, обращались типа: «Ну что, любовничек, пошли миловаться», на что дядя Яша отвечал что-нибудь юморное. С появлением молодых грузчиков, дядя Яша, с утра чувствовавший себя совсем не в форме, охотно уступал миссию «любовничка». Мы с Валеркой ходили на подачу по очереди, я особенно любил попадать в смену со Светланой Игоревной. Я не мог ей налюбоваться, она стояла, смотрела в бумаги, а я смотрел в ее чистое красивое лицо с идеальными чертами, на ее изогнутые полные губы. Иногда заглядывал в халатик полюбоваться на ее налитые груди, когда она наклонялась пересчитать банки в пачке. Идти я старался всегда позади нее и с волнением в штанах смотрел на качающиеся бедра. Когда она наклонялась, я тихонько дотрагивался до себя, поправляя член и получая от этого приятные ощущения. Какие буйные фантазии она у меня вызывала. Когда она смотрела на меня, я понимал, что раскрыт перед ней и все мои чувства у меня на лице. Перед подачей я всегда оголял головку, чтобы она терлась о трусы, так было приятнее. Светлана Игоревна одевалась очень элегантно, вырезы всегда выставляли напоказ ее шикарную грудь, короткие юбки обнажали стройные ноги самки в расцвете сил. Халат у нее тоже был укорочен. Казалось, что она напитывается энергией желания, которое вызывала у мужчин. Мне казалось, что она особенно сексуально одевается и ведет себя в подвале со мной — теперь-то я знаю, что опытная умелая женщина легко может создать такое ощущение (эксклюзивности и адресности своего посыла сексуальности и красоты) у любого мужчины.

Валерка, кстати, обманул меня и трахнул совсем другую завотделом. Я оказался случайным свидетелем, а может быть, и неслучайно Валерка затеял свои сексуальные игрища возле лифта. Я принимал подачу, а он подавал. Через короткую шахту лифта легко можно было слышать разговор завотделом и грузчика. С ним тогда была Илона Георгиевна — то ли латышка, то ли эстонка, довольно элегантная дама слегка за сорок. Она была худощавой, высокой, ухоженной, но уже стареющей женщиной, в разводе с мужем и живущей со взрослым сыном-студентом. Поскольку она курила, и, по моим наблюдениям, изрядно пила, голос ее был грубоватый и громкий. Надо сказать, что Илона оказывала мне знаки внимания, наверное, из-за роста (она была выше всех грузчиков на полголовы, кроме меня), даже пыталась заигрывать со мной на подаче, но меня такая инициатива от женщины скорее отпугивала, хотя я с удовольствием шел за ней следом по подвалу и мысленно драл ее между этих стройных ножек. Так вот Валерке выпало делать подачу с ней и я еще до подъема, открыв дверцу грузового лифта, прислушивался к доносящимся из подвала звукам. Поначалу донесся грубый голос Илоны: «Мальчик, ты охуел?!». Затем какие-то звуки борьбы, пощечины. Потом валеркин почти крик: «Соси, сука!». И снова звуки борьбы. Потом все утихло, раздались стоны Илоны (что он с ней делал?) Потом Валерка командовал ей брать глубже (видимо все-таки сосала).

— Дай в горло кончу, сука, — захрипел Валерка и снова раздался звон пощечины.

— Сиди, жди меня, — приказал он ей и стал закидывать ящики в лифт. Я закрыл дверцу, через некоторое время лифт поднялся и я, разгружая его, стараясь не спешить, прислушивался. Слышался негромкий разговор, Валерка говорил напористо, Илона вроде с чем-то соглашалась. Затем Валерка зачем-то открыл дверцу лифта, послышался шорох и ритмичные постукивания. После звона пощечины (хотя нет — я догадался, что Валерка шлепнул ее по жопе ладонью) совсем рядом раздался стон Илоны. Я быстро стал раскидывать ящики из лифта на тележку. Видимо, Валерка облокотил Илону на стенку лифта и ебал сзади. Стали слышны шлепки его тела об задницу Илоны, Валерка держал высокий темп.

— Ты мне за это ответишь, сучара, — в голос говорил Валерка, но Илона не отвечала, вернее отвечала, но видимо, отвечала за что-то произошедшее своей пиздой. Она стала постанывать, но я к счастью разгрузил лифт и закрыл дверцы. Илона стонала в голос, шлепки еще ускорились, периодически раздавались удары по ее жопе. Я представил, как молодой паренек интенсивно дерет в подвале солидную элегантную даму, мамашу своего сверстника, хлещет ее по жопе и склоняет ее матом на разные лады. А она орет от наслаждения, даже не думая, что здесь на первом этаже могут ходить люди, коллеги и слышать ее. Илона и вправду заорала, кончая. Потом звуки еще немного продолжились и раздался непривычно покладистый илонин голос: «Валера, ну зачем в меня-то?»

— Я тебя, сука, еще в жопу выебу в следующий раз, чтоб думала, блядь. Смотри, подмойся заранее, сучара, после жопы заставлю сосать. А сейчас бегом наверх! — и снова раздался шлепок.

Никакого «бегом» не получилось конечно, Илона показалась нескоро, как будто уставшая, но очень довольная и какая-то красивая даже. Удовлетворенная, в общем. На меня посмотрела с интересом, видать, пыталась угадать, слышал я или не слышал. А Валерка вышел чуть погодя с расцарапанной мордой. Мы поржали в грузчицкой, мужики не поняли, как он так умудрился, а я все знал и помалкивал. Валерка выбрал момент и с удовлетворением шепнул мне: «Слышал сегодня? Охуенная сучка, кончает с полпинка».

С Илоной Георгиевной в следующий раз на подачу попал я. Видно было, что она предвкушала еблю, оделась в короткую юбчонку, но была моя очередь, а Валерку замдиректора услала грузить чего-то блатным. Когда мы шли по подвалу, она особенно ярко виляла бедрами, рабочие туфли совсем не к месту были на каблуках. Затем она наклонилась, что-то прочитать, так что жопа была выше головы. Я еле сдержался, чтобы не запустить руку под ее халат снизу. Член бушевал в штанах, сердце стучало в бешеной пляске. Я хотел ебать эту сучку. Хотел, как Валера, заставить ее стонать и кончать на моем хуе. А Илона продолжила меня провоцировать и со словами «Как жарко в подвале!» сняла халат, оставшись в блузке и своей короткой юбке. Сучка хотела ебаться, ей было все равно с кем, она настроилась на еблю сегодня. Наконец, не дождавшись от меня действий, она стала действовать сама.

— Ой, в глаз что-то попало. Олежа, посмотри, что там, — наигранно, и давая понять, что это сказано наигранно, произнесла Илона.

Я подошел к ней близко, меня обдало приятным запахом духов и, наверное, возбужденного женского тела. Глаза ее блестели, дыхание было учащенным, она казалась красивее и моложе. Мы посмотрели друг другу в глаза и она припала к моим губам, благо рост ей позволял это сделать. У нее были приятные живенькие губы и очень проворный язычок, которым она то проникала в мой рот, то лизала мне губы. Илона была до предела возбуждена. Я обнял ее, стал лапать ее попку, подтянул наверх юбку. Высокий рост Илоны и ее стройность позволил мне проникнуть в ее пизду двумя пальцами сзади, хотя я боялся промахнуться и попасть в «грязное место». Пизда ее пылала и текла, трусики были сильно увлажнены. Илона действительно была страстной сучкой. Я стянул с нее часть блузки, оголив плечо и освободил один сосок груди, припав к нему, затем начал поглаживать клитор и она затрепетала: «Олеженька, Олежа». Страстно целуя меня, она освободила свои руки, положила их мне на плечи и стала пытаться заставить меня присесть:

— Полижи мне.

«Полизать! — с ужасом подумал я. — Охуеть, это ж западло». Да, я был тогда доисторических понятий человек. Никуда я приседать не стал, а стал дрочить ее пизду и потирать клитор, подготавливая ее для ебли. Прошла пара минут, и неожиданно Илона со стонами кончила и бессильно присела, оперевшись спиной на стену. Юбка была задрана, трусики сдвинуты, а из пизды ее медленно капала смазка. Я остановился, давая ей передохнуть. Через минуту она встала, одернула юбку и прежним своим зычным голосом сказала:

— Спасибо, я кончила, займемся делом.

Я, охреневший, замер, не зная, что ответить. Было глупо качать права и вообще говорить что-либо. Такого облома я не ожидал. Тут послышались шаги за моей спиной. Лицо Илоны изменилось. Пришедший и, видимо, слышавший всё Валерка произнес:

— Оставайтесь с нами, все только начинается! — это был слоган популярной тогда передачи «Взгляд».

Развернув испуганную Илону, он шлепком по жопе придал ей ускорение и погнал ее вдаль по коридору. Видимо погнал к нашей грузчицкой лежанке вблизи закрытого склада с медом. В руке у Валерки я заметил какой-то сверток. По идее, я должен был, закончив подачу, идти наверх. Но не посмотреть, что будет дальше, я не мог. Тем более, видимо, намечалась ебля в жопу, которую я никогда не видел, которая казалась мне запретной и грязной. Когда они скрылись на складе, я медленно двинул за ними, стараясь не шуметь. Из крайнего склада возле запасного выхода из подвала в их помещение был продух с решеткой, в принципе все помещения в подвале имели для проветривания такие продухи, кроме холодильников. Я неслышно пристроился к продуху. Валерка по своему обыкновению не стеснялся, не боялся шуметь и включить свет. Мне из темного склада видно было, что Илона, уже полностью раздетая, стоя на коленях на нашей лежанке, сосет Валерке хуй. Тело у нее было классное, стройное загорелое с белыми сиськами и тонкой белой полоской от трусов на бедрах. Тело у нее было довольно молодое и очень страстное — Илона жадно сосала хуй Валерке, трогала одной рукой его яйца, а другой ласкала себе клитор. Она снова текла и постанывала от предвкушения жаркой ебли. Вот тебе и сорок лет, которые тогда казались мне пожилым возрастом. Валерка вел себя по-хозяйски, он вынимал у нее член изо рта, бил им ее по щекам, называл сукой, блядью, шлюхой, пиздой, давал ей легкие пощечины и, наклоняясь, щипал за соски. Я с торжеством заметил, что член его не представлял из себя ничего особенного, он был меньше моего в длину и примерно такой же в толщину. Он был, ну, может быть, чуть больше среднего, хотя каково оно среднее значение, кто его знает. Секрет Валерки, видимо, был не в члене. Он тем временем вынул хуй из ее рта и поставил ее на лежанку раком.

— В жопу давала, сучка? — деловито спросил Валерка, намазывая ягодицы, ляжки Илоны чем-то вроде масла, лежавшего в свертке. Илона что-то тихо ответила, я не услышал, она была повернута ко мне задницей — подозреваю, что Валерка знал о моем присутствии, втирая в грудь и в спину. Валерка не ограничился задницей и намазал ей маслом все тело, растирая его с наслаждением для себя и для Илоны. Она постанывала и игриво крутила жопой, будто приманивая самца. Затем он стал втирать масло в кружочек ануса, попадая туда пальцем. Потом он намеренно стал засовывать в напряженный анус смазанные два, а позже и три пальца, не забывая потирать ее пизденку другой рукой. Илона стонала и расслаблялась. А затем Валерка приставил к ее анусу хуй и легко вошел в него. Мне виден был только неторопливо покачивающийся Валерка, запрокинувший голову и, вероятно, наслаждавшийся анальным сексом, и ходившая туда-сюда илонкина жопа. Слышались шлепки валеркиного тела о задницу женщины и ее постанывания, которые все усиливались.

— Что, нравится в жопу ебаться? — противным голосом спросил Валерка.

Покачав ее на хуе, он стал понемногу ускоряться. Стоны Илоны стали усиливаться с нарастанием темпа, добавился хлесткий звук от шлепания валеркиных яиц по ее пизде. Тут Валерка неожиданно остановился. Илона ловила его хуй и насаживалась сама.

— Я теперь твой хозяин, сучка — отчетливо проговорил Валерка. — Будешь делать все, что я тебе скажу, шлюха. Ты моя шлюха, ты мне служишь. Да? — угрожающе спросил он и с громким шлепком опустил руку на ее задницу.

— Да, еби меня, еби сучку, — глухим голосом проговорила Илона.

— Эй, умник, иди сюда, сейчас она тебе отсосёт! — крикнул Валерка.

Он легко предугадывал мои действия. Он знал, что я здесь.

— Валера, не надо! — вскинулась Илона. Но он сильно ударил ее по заднице и стал ебать в жопу в быстром темпе. Она опустила голову и стала стонать в такт шлепкам его тела.

— Иди, распишем шлюшку на двоих, в два смычка на ней поиграем! — кричал Валерка.

Но я твердо решил не выходить. Потихоньку просочившись мимо их комнаты, я пошел к выходу. Уже у выхода по громким крикам зычного голоса Илоны я понял, что она кончила. Через минуту в туалете кончил и я.

Елену Ивановну, наташкину тетку, Валерка выебал, видимо, в том же помещении, где у нас была лежанка. У лифта я слышал только звуки поцелуев, ее приятный грудной голос «Валерочка, милый, как хорошо», а затем, когда они вышли, увидел ее испачканные чулки на коленях и скомканный халат. Видимо, Валерка поставил ее раком, не раздевая, и отпорол. Прислушавшись, что она полощет рот в туалете, я догадался, что и в рот этой солидной даме он умудрился накончать. Я не думал, что он вообще к ней полезет, она была полноватая, возрастом под сорок пять или больше. Странный был поступок. Но, может, он через нее к Наташке хочет подобраться — у меня похолодело в груди.

Как Валерка ебал Надежду Михайловну, четвертую нашу завотделом, я слышал, случайно попав в подвал, посланный директриссой. Она необычно визжала под ним на весь подвал, но я не стал подсматривать, потому что не был поклонником ее складок — женщина была хотя и моложе остальных, но слишком полная. Этот извращенец, похоже, действительно решил что-то себе доказать и намеревался выебать всех сколь-нибудь пригодных для этого женщин нашего магазина. Валеркин авторитет в магазине вырос, его привечали и завотделами, и продавцы, он и домой стал уходить с сумками «списанных» продуктов (на бой, на бомбаш и так далее), которые он, видать, сполна отрабатывал в подвале. На подачу, кроме Светланы Игоревны, все завотделами брали теперь Валерку. Это было просто невероятно глупо. А я с ужасом ждал, что он подберется и к Светке, как он ее называл. Но случилось иначе.

Как-то мы всем коллективом отмечали праздники. Было это зимой перед Новым годом, учеба у меня закончилась. Некоторые дамы пригласили своих мужей или ухажеров. Уселись поздно, потому что магазин работал допоздна. Собрались почти все, не было только Наташки и ее тетки. Столы поставили прямо в торговом зале. Снаружи с удивлением на нас смотрели запоздалые покупатели. Смотрели и уходили. Раздавались веселые тосты, Валерка смешил всех свежими анекдотами, Бухман сильно пьяный, но очень мудрый, задвигал красивые слова в честь наших дам. Дядя Паша ел, затем пил водку, затем снова ел, рядом сидела его маленькая по сравнению с ним жена.

Ленка и Янка сидели рядом с Валеркой, хотя со стороны Ленки сидел очередной кавалер, растерявшийся в нашем опьяневшем коллективе. Я сидел рядом с Маринкой и ее престарелым, как мне казалось, женихом. Маринка мне нравилась, она была очень маленькая росточком, стройная девчонка, почем зря хмурившая свои черные бровки. Я периодически задевал ее ногой под столом, она отводила свою ногу и косилась на меня глазом, как лошадка. Валерка внимательно смотрел на Маринку и на меня, он что-то задумал. Затем он попросился у зама в кабинет позвонить по телефону, и она, я видел, разрешила и дала ключи. Я решил, что он поведет туда Янку, но он быстро сбегал один и вернулся. Через полчаса вечеринка вошла в разгар, освободили зал, начались танцы, женщины были наряжены одна краше другой. Я потанцевал и с Ленкой, и с Янкой, и с парой продавщиц постарше. Осмелился пригласить Светлану Игоревну, поскольку она была одна — видимо, муж побрезговал сидеть в магазине с простым людом.

Танцевал я не очень, но Светлана Игоревна в медленном танце была богиней, смогла как-то меня правильно установить, положить мои руки на правильные места на своем теле. И я отдался своим чувствам, стал двигаться естественно, без стеснения обнимал ее, прижимал к вставшему члену. Замдиректора, ее подружка даже хохотнула: «А вы красивая пара». Светлана была слегка возбуждена, она чувствовала мою отвердевшую плоть, мое возбуждение передавалось и ей, она чаще дышала, раскраснелась от наших движений и смотрела мне в глаза зовущим взглядом. Неожиданно среди танца вернувшиеся с перекура на улице девчонки крикнули, что у кого-то сработала сигналка на машине. Мужики вышли на улицу, потом вернулись — выяснилось, что у Игоря, маринкиного жениха: какие-то идиоты прокололи шины. Он пошел звонить каким-то знакомым, чтобы его машину забрали, а потом стал прощаться и собираться ехать с приехавшими мужиками. Маринка, растанцевавшись и опьянев (танцевала она только с ним), уговаривала его остаться, но он ни в какую. Опьяневший, упрямый и расстроенный случившимся, он оставил ее с нами и уехал. Маринка, расстроенная, выпила и пошла курить с девчонками. Я краем глаза увидел, что за ними двинулся и Валерка. Но я не курил, а в мои планы входило подстроить еще один танец со Светланой Игоревной, я надеялся полапать ее вожделенное тело в танце, а может быть, и поцеловать ее в красивые полные губы — свет в зале притушили, и танцы становились все интимнее, а она все-таки пьянела и контролировала себя, как я надеялся, меньше. Я пересел поближе к взрослой части коллектива, которую вел мудрым разговором Бухман, пытался умничать и привлечь внимание Светланы.

Краем глаза я видел, что Валерка привел Маринку с перекура, о чем-то шепчется с ней, подливает вино и шутит, а она как-то странно хихикает с глупым выражением лица. Потом он повел ее танцевать, а я пригласил из вежливости замдиректора, подругу Светланы Игоревны. Валерка шептал что-то на ушко Маринке, целовал шейку, крепко прижимал ее, как свою девушку, лапал за попку, мял ей грудь, а она продолжала хихикать и не сопротивлялась — это было странно, но потом я почувствовал запах конопли от Янки, с которой танцевал позже, и все понял — он накурил девчонок травой на перекуре. «Видимо, Маринка будет выебана сегодня вечером», — подумалось мне, сопротивление ее было уже сломлено. Потом Маринка пошла в туалет, а Валерка тут же снова попросился позвонить в кабинет замдиректора. А потом Маринка не вернулась из туалета.

И я решил сходить поинтересоваться, где она, отлучившись в туалет. Подойдя к двери замдиректора, я дернул ручку — она была заперта. Изнутри раздавались звуки жаркой ебли. Видимо, Валерка оприходовал Маринку на директорском диване. Слышалось сопение Валерки, стоны Маринки и хлюпание ее пизды, текла она под травой дико — очень уж сильные звуки он извлекал своим членом из маринкиного нутра. Никаких признаков сопротивления я не услышал, все происходило по взаимному согласию, Маринка изменяла жениху, страстно отдаваясь более шустрому самцу. Я раздосадованно ушел в зал. Ну почему же мне был так противен Валерка со своими подлыми поступками, и почему я так хотел быть на его месте, так же вот ебать направо и налево всех женщин на своем жизненном пути.

— Что-то долго он звонит, скоро уж расходиться надо, — забеспокоилась замдиректора за свой кабинет и поднялась.

— Я мужу звякну, — сказал Светлана и собралась за ней.

Я увязался за ними следом. Ольга Евгеньевна подергала ручку, вздохнула и вставила в дверь второй ключ — оказалось, у нее их два. Открыв дверь, две женщины увидели ошеломляющее зрелище: голый Валерка интенсивно ебал Маринку в рот. Маринка, увидев, начальство, хотела было перестать сосать, но Валерка не пустил ее, схватил за волосы и стал засовывать в нее хуй еще глубже, вызывающе глядя в глаза Светланы Игоревны. Женщины остолбенели.

— В очередь! — крикнул Валерка дерзко, не теряя чувство юмора и присутствия духа. — Ну хотите смотреть — смотрите. Ай, блядь, кончаю, сука, глотай! — и он, дернув на себя Маринку и сунув ей хуй в горло, стал спускать. Маринка закашлялась, он отпустил ее, и она в слезах и соплях опустилась на пол. Я отошел от двери и слышал, как Ольга Евгеньевна выговаривает ей:

— Марина, ну как так, только что жених твой рядом был, ну ладно этот кобель, но ты-то честная девушка, как ты могла?

Маринка рыдала, размазывая слезы, слюни, сопли и валеркину сперму по своему красивому личику, и ничего не могла ответить. Светлана Игоревна гладила ее по плечам и успокаивала. Валерка одевался и был невозмутим.

— Симонов, — я впервые услышал валеркину фамилию, — все уберешь здесь, протрешь диван. Завтра будем решать, что с тобой делать.

— Я поехала, ты звонить будешь? — спросила Ольга Евгеньевна подругу, и в ответ на ее кивок оставила ей ключи.

— Ну дела.., — пробормотала она, проходя мимо меня.

Маринка прошмыгнула мимо меня абсолютно голая с одеждой в руках в туалет. Я заглянул в кабинет. Светлана Игоревна наклонилась над столом, набирая номер. Я не сдержался и посмотрел на ее идеальной формы попку, обозначившуюся при наклоне. Валерка тоже посмотрел на нее. Потом он посмотрел на меня. И стал действовать.

Светлана Игоревна, наконец, дозвонилась и заговорила с мужем. Валерка знакомым уже мне ловким движением залез сзади ей под юбку, и отодвинув трусики, засунул руку Светлане в пизду. Она охнула в трубку, но не обернулась и продолжила разговор с мужем насчет того, что задержится. Валерка ласково надрачивал ей потекшую пизденку сзади, задрав юбку и нежно гладя по жопе, пока она прощалась с мужем. Она положила трубку и, поворачиваясь, проговорила:

— Олег, закрой дверь.

И тут она увидела, что это Валерка дрочит ее — этот паскудник, только что совративший порядочную девчонку, не только не сбежал в страхе, но и посмел покуситься на нее. Она обернулась и резко ударила его по щеке. Валерка от неожиданности вытащил пальцы, они были в ее слизи. Я стоял ошарашенный. Выходит, она хотела, чтобы это я так ее сейчас надрачивал, а потом... Ее, королеву нашего магазина, мечту! Она совсем опьянела сегодня, расслабилась, я возбуждал ее танцами и заслужил награду, я могу получить ее тело. Я хотел войти в кабинет и выкинуть Валерку, но не успел. В жизни нельзя тормозить, а то у тебя выхватят лучшие куски прямо перед носом. Валерка подскочил к двери и захлопнул у меня ее перед носом. Раздался поворот ключа в два оборота.

— Симонов, ты обалдел совсем! — испуганно вскрикнула Светлана Игоревна.

— Я давно за тобой охочусь, сучка! — крикнул Валерка, и видимо, бросился на нее.

Раздались звуки борьбы, Валерка вскричал от боли: «Сука, блядь!» Прозвучали звуки ударов и еще борьбы.

— Помогите! — закричала Светлана.

Взвинченный до предела валеркин голос жестоко произнес:

— Я тебе сейчас харю располосую, пусть меня посадят, но ты останешься уродкой на всю жизнь! Просто дай мне — что она у тебя, золотая что ли, сотрется?! Я тебя выебу, как муж не сможет.

Валерка, видимо, угрожал ей ножом, я видел у него нож пару раз. Увидеть что-либо через дверь я не мог, нужно было помочь Светлане. Дверь замдира была прочная, деревянная, обитая кровельным железом. Я толкнул ее плечом. Без толку. Потом сориентировался и принес от входа лестницу — над дверью было окно. Когда я залез на лестницу, то увидел, что окно слишком маленькое для меня, но взглянул через окно на происходящее и не смог оторвать свой взгляд. Валерка завалил Светлану грудью на стол, не раздевая, задрал юбку и лихорадочно ебал красивую женщину. Грудь Светланы, высвобожденная из блузки, вставшими сосками елозила по столу. Она лежала лицом к двери и неожиданно подняла глаза на меня. В этот самый момент она стала кончать. Она смотрела мне в глаза своими прекрасными глазами, полными слез и кончала со стонами. Эта сцена осталась у меня в памяти навсегда — красивая желанная зрелая побежденная женщина, настоящая королева, которую ебет помимо ее воли молодой парень, раскачивается в такт его ударам и кончает помимо своей воли, плачет от осознания своей слабости, униженности и одновременно кончает своей хлюпающей пиздой, в которой по хозяйски орудует подонок. Я не мог не смотреть, странно даже, как я не ебнулся с этой лестницы. Я опоздал со спасением Светланы, она была побеждена и отдалась в руки победителя полностью.

— Ну вот, а ты боялась, Светка, — более уверенно произнес Валерка. — Сейчас я тебя по полной программе разложу, муж так не выебет. Он вынул стоящий член из Светланы и стал с наслаждением медленно ее раздевать, не переставая разговаривать.

— Теперь ты моя девочка, ты моя нежность, — почему то издалека начал Валерка, — теперь я о тебе позабочусь.

Светлана после сильного оргазма как во сне подчинялась ему и позволяла снимать с себя одежду. Оставшись голая, она застеснялась, но Валерка развернул ее к себе, впился в губы, жадно шаря по ее на самом деле великолепному ухоженному телу. Жадно и страстно целуя ее в губы, он руками гладил и ощупывал ее грудь, трогал соски, потом опустил руки и стал гладить попку, слегка проникая в анус. Светлана снова возбудилась, с мужем у них обычно все заканчивалось с первого раза. Валерка почувствовал ее возбуждение, стал действовать наглее, член его упирался ей в пах, он запустил пальцы в потекшую пизду и стал ласково двигать рукой. Затем он положил Светлану спиной на диван и, усевшись на пол возле ее ног, припал к ее пизде языком. Светлана, видимо, таких ласк не ожидала, но схватила Валерку за голову и стала направлять в нужные места.

Мне не было видно, что конкретно там лизал Валерка. Он, не переставая ласкать ее языком, вставил в нее пальцы, и Светлану стало выгибать от наслаждения — что-то, видимо, он умел задевать там внутри. Немного ускорив движения, Валерка стал извлекать из нее волшебные по страстности стоны. Она выгибалась на диване от подступающего наслаждения. Наконец, выбрав момент, Валерка вставил член и в бешеном темпе стал ебать Светку, загоняя его на всю длину и вбивая ее в диван. Она выдержала недолго, и истошно закричав, задергалась под ним и обхватила его руками. Я видел, как она царапает его, а с дивана на пол течет какая-то жидкость. Она долго не отпускала его, но он снял ее руки с себя и, уже не стесняясь и все про нее поняв, проговорил: «Обоссалась, сучка». Потом взял ее за лицо и направил своей член ей в рот. Видимо, он был сильно возбужден, потому что не стал ждать сосания хуя от Светланы, а принялся глубоко ебать ее в рот в том же бешеном темпе.

— Ну что, сучка, ты поняла, кто здесь главный? — спросил он, чуть остановившись.

Она смогла только моргнуть глазами, еще не отойдя от оргазма, все тело ее дрожало, а дыхание было перекрыто валеркиным хуем. И тут Валерка, видимо, стал спускать ей в рот.

— Глотай, блядь, ни капли не потеряй! — жестко сказал он, вынимая хуй из ее рта. — Ну что, сделал я из тебя свою шлюху? — спросил вспотевший Валерка, наклонившись к лицу Светланы.

Она кивнула в ответ.

А дальше наступил следующий день. И Валерку не уволили. А уволили Маринку. Светлана отстояла его. И начались оргии Валерки со Светланой почти у всех на глазах. Не стесняясь чужих глаз, Валерка лапал ее за жопу, запускал пальцы в вечно мокрую пизду, заставлял ходить в халате с оголенной грудью. И ебал, ебал, ебал ее. В подвале, в туалете, в кабинете у замдиректора. Светлана выпустила на волю весь свой дикий темперамент и не могла остановиться. А ей говорили, советовали, осуждали. Молодой парень стал как будто хозяином этой породистой сучки, а она слушалась и бегала за ним, как собачонка. Как-то раз Валерка принес крупный резиновый член, секс-шопы тогда были не распространены.

— Советую послушать, что будет в подвале, — как обычно, довольный собой, сказал он.

Я не удержался и сходил посмотреть, как он порет нашу красавицу завотделом. И не пожалел. Валерка, отработав по своей стандартной схеме, сильно возбудив, уложил Светку спиной на подстеленное одеялко, всадил ей хуй в хорошо смазанный анус и, достав самотык, сунул его в текущую пизду. Для Светки это было в первый раз, она не поняла поначалу, в чем дело, самотык упирался в матку, оба отверстия заполнялись твердыми стержнями, Светка панически посмотрела в глаза Валерки и вдруг дернулась пиздой вперед в судороге и с криками «блядь кончаю, кончаю!» изверглась струей Валерке в лицо, и долго еще не могла унять судорожные биения своего тела, пока Валерка размашисто ебал ее в жопу.

Валерка пытался поделиться со мной Светланой, но я не большой поклонник групповухи, и мне не хочется быть на вторых ролях. Да и неприятно мне было все происходящее. Я все вспоминал, что упустил момент, что любовником Светланы Игоревны мог быть я, а потом с сомнением думал, что дать ей такого кайфа, как Валерка, я бы не смог. Светлана в моих глазах, да и не только в моих, изрядно опустилась, она развратилась в конец. Валерка уходил с ней с работы, я видел ее в компании его корешей, он рассказывал, что они ебут эту шлюшку всей толпой, когда захотят и как захотят. А потом она ему наскучила.

Я не сомневался, что он подберется к Наташке. Она, молоденькая и беззащитная, была последняя вожделенная жертва. И он до нее добрался. Подстроил все вечером, когда меня не было в магазине, а Елена Ивановна, ее тетка, взяла по его настоянию отгул. Он ебал ее днем, пока не было мужа дома, а вечером пришел в магазин ебать ее сладкую племянницу. Он заставил Светлану послать Наташку за медом в подвал и ждал ее там. Когда мы выпивали перед моим отъездом в армию, он с наслаждением рассказывал, как ломал ей целку. В подвале кроме него и Наташки никого не было. Он не раздумывая бросился на хрупкую девчонку, но она сжалась, закрылась и не текла, несмотря на все его ласки. Просто как парализованная. Он не мог войти в нее. Но потом туда спустилась Светлана Игоревна и он заставил ее помогать. Светлана Игоревна, ласково обращаясь с девушкой, раскрыла Наташку, она лизала ей соски и киску («пиздой» язык не поворачивается назвать), ласкала клитор и анус. Валерка тем временем привычно ебал Светку в жопу на глазах у молодой девчонки. И когда Светка стала стонать, кончая, Наташка потекла. Дальше он, довольный, говорил про ее узкую киску, про стоны и ласковые слова: «Валерочка, миленький, любимый», когда она кончала. Сучку он из Наташки сделать не успел, она на следующий день уволилась из магазина.

Я уходил в армию и мне было все равно. Я был слегка пьян и он тоже. Я здорово тогда избил Валерку. Просто так без всякой причины. Потому что люди должны были остановить это ебанутое животное. Надо было покалечить его, убить. Но у меня не поднялась рука.

Примерно через десять лет после тех событий я встретил Валерку. Вернее встретил человека, про которого говорили, что это Валерка. Иссохший грязный мужик лет пятидесяти в оборванной одежде, к которому меня подвели знакомые мужики. Запах от него исходил невероятный, я еле удерживал себя рядом. Голос его, однако, оказался прежним, валеркиным, приобретя легкую хрипотцу. Он был не рад мне, озлобленно говорил что-то про то, что он долго болел, что ему немного осталось, но у него грандиозные планы. Мне не очень верилось, что весь мир готовится лечь к валеркиным ногам, и я навел справки у одной знакомой девчонки, сестры участкового. Оказалось, что гулял Валерка по жизни недолго, потом его упекли на пять лет за изнасилование несовершеннолетней, а вернулся он совсем другим человеком. Дерзкого и несгибаемого молодого парня напрочь сломали на зоне — вероятно, опустили. Вернувшись в квартиру родителей, он сильно запил, мать его лечила, но года два назад умерла, и Валерка совсем опустился, всем задолжал, был неоднократно бит, спасен из загоревшейся квартиры, затем продал ее и исчез, а месяца три назад появился в районе снова, приютившись у такого же забулдыги. Валерка на самом деле болел, и участковый надеялся на то, что запущенный туберкулез уберет Валерку с его участка раньше, чем он кого-нибудь ограбит или убьет.