— Снимай одежду и опускайся на колени.

— Что? — пронеслось в моей голове. Я онемела.

Ключи звякают о тумбу.

— Я должен наказать тебя. Ты сама знаешь, за что.

Он с совершенно будничным видом снимает куртку и вешает ее на крючок у входа.

Меня пробила нервная дрожь и одновременно опалило жаром. Низ живота стянул легкий спазм.

— Снимай платье и белье. Опустись на колени перед кроватью.

Он смотрит. Прямо. Строго. И едва заметно нервничает.

Я осторожно стягиваю платье и аккуратно вешаю на спинку стула. Не хочу выглядеть неряхой. Теперь нужно снять белье. Я знаю, что он уже видел меня обнаженной, но под этим взглядом становится не по себе. Руки влажнеют. Я путаюсь в застежке бюстгальтера, но справляюсь. Кладу его рядом с платьем. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на его реакцию. Ничего. Просто стоит и холодно смотрит. По коже пробегают мурашки и соски сжимаются. Наверное, это от холода. Снимаю трусики. Поворачиваюсь спиной. Не выдерживаю взгляда.

Нужно пройти несколько шагов к постели. Я стараюсь идти прямо, но невольно хочется прикрыться руками. Почему? Мы ведь женаты.

Возможно, свадьба была слишком поспешной. Это не то, о чем вы подумали. Мы даже не занимались ничем таким до свадьбы. Мне показалось, что он очень надежный парень, серьезный. Инженер на заводе. Спокойный, немногословный. Меня даже не смутило, что он религиозен, а я нет. Но ведь ему самому не показалось это странным.

У меня не было пышного платья и огромного торта. Мы расписались и поужинали вместе с его матерью в пятницу. А в понедельник он пошел на работу. Я не из тех девушек, что фантазируют о принцах и верят в хэппи-энд. Давно нет. Я была рада, что буду не одна. И этого достаточно. Тетя, которая воспитывала меня, как могла донесла мысль, что излишние ожидания не ведут к счастью.

Это началось почти сразу после свадьбы. Он вернулся домой, а я еще возилась с ужином. Мне очень хотелось сделать все идеально, и я немного увлеклась. Марк недоволен. Это заметно.

— Мы обсудим все сейчас и больше не будем возвращаться к этой теме. Тебе не приходится работать, но я жду, что дома меня будет ждать горячий ужин, чистота и порядок. Раньше ты не ходила в церковь, но теперь мы будем делать это вместе. Еще я жду, что ты сократишь свое общение с другими мужчинами. И мне будет крайне неприятно, если ты тем более позволишь себе флиртовать.

Он морщится от необходимости озвучивать все эти вещи.

— Ты уже сделала свой выбор. Сегодня я прощу тебя. Надеюсь, дальше этого ничего не пойдет. Но в следующий раз тебя ждет наказание. В моих просьбах нет ничего сверхъестественного. Ты и сама поймешь, что так будет лучше.

И он вежливо улыбнулся. Я даже не задумалась, что значит «наказание».

Марк смотрит прямо в глаза и расстегивает кожаный ремень на своих брюках.

— Ты же не..? Марк, если ты про утро, то я не флиртовала с ним. Это была просто вежливость.

Это случилось сегодня. Возле почтового ящика со мной поздоровался сосед. Просто «Доброе утро». Марк как раз спускался с лестницы и видел, как я улыбнулась в ответ.

— Просто подойди к кровати и встань на колени.

Он не предлагает мне подушки или чего-то такого. Коленки стукаются о холодный пол. У меня были фантазии о чем-то подобном. Но сейчас я ощущаю себя неловко. Это совсем не сексуально. Мне стыдно, что он будет видеть меня в такой позе. Поэтому плотно сжимаю колени и сажусь на ступни. Так обычно изображают сидящих азиаток. Я слышу, как шуршит кожа о ткань брюк. Слегка клацает пряжка. Теперь мне и правда страшно. Это не может быть всерьез. Может, это его шутка. Он никогда не шутит.

— Облокотись на кровать.

Он подпихивает меня в спину, и давит, пока я не опускаюсь на кровать грудью и выгибаюсь в совсем неприличной позе. Он никогда меня не видел там. А теперь я стою в таком бесстыдном виде, вся открытая напоказ. Оборачиваюсь. У него все еще это непроницаемое лицо. Руки теребят ремень. Кажется, ему тоже немного не по себе.

— Марк, давай обсудим это. Извини, пожалуйста. Я не знала, что это может задеть тебя. Я не повторю этой ошибки. Пожалуйста.

— Я знаю. Соедини руки вместе. Больше ты так не будешь.

В горле встает комок. Он же несерьезно. Я начинаю подниматься.

— Это неправильно.

— Смотри на руки. Сегодня будет пять ударов.

— Пожалуйста.

— Держи руки как в молитве.

Представляю, что он сейчас видит. Мне сильно хочется прикрыть все свои интимные места, но я только сжимаю руки сильнее. Все тело напряжено и зажато. Мне холодно. И особенно там. Я дрожу от ощущения полной беспомощности. Марк не решается. Или смотрит на меня. Я только слышу, как шумно выходит воздух из его легких.

Шаги. И первый удар обжигает мои ягодицы. Звук страшнее, чем боль. Этот жуткий свист.

Черт! Это я говорю про себя. Вслух только вскрикиваю. Я никогда не ругаюсь матом, но при Марке нельзя говорить даже такой мелочи. Кожу жжет. Я закусываю губу от неожиданности, и она лопается там, где кожа обветренная. Кровь теплая и соленая.

На удивление это не было так больно. Скорее страшно, странно. Меня снова начинает накрывать легкое возбуждение. Больно. Но он бьет не так сильно. И что-то темное внутри начинает разворачиваться. Я иногда фантазировала о таком. Не в такой обстановке и не в такой ситуации.

Ничего не происходит. Я тихонько поворачиваю голову и пытаюсь подсмотреть. Вижу только ремень и часть руки. Он подергивает ею и будто не решается продолжать.

Секунда, вторая. Кажется, он передумал. И мне почти жаль. Что со мной не так? В комнате так тихо, что я слышу, как соседи смотрят вечернее шоу по телевизору.

Второй удар. А-а-а-ах... Он тяжело дышит. Расстегивает ворот рубашки и снимает ее. Осторожно кладет на спинку дивана.

Еще удар. Этот почти задевает половые губы и мне больно. Я сжимаюсь в комочек и стискиваю бедра вместе как могу, тихонько постанывая.

Еще один. Этот сильнее. Будто он входит во вкус.

Еще.

В теле что-то разжимается, и я опускаюсь лицом в покрывало. Соленая капелька жжет треснувшие губы. Марк все еще тяжело дышит. Он обещал пять ударов. Это все?

— Я могу встать?

— Нет.

Расстегивается молния. Брюки кладут к рубашке. Он снимает белье.

Мне хочется посмотреть. Я тоже никогда не видела его там.

— Отвернись.

Он подходит и опускается на колени рядом со мной. Я чувствую тепло, которое идет от мужского тела. Следы от порки начинают гореть еще сильнее. Руками раздвигает мои колени. Движения скупые и педантичные. Тело стало совсем ватным. И ноги расползаются по паркету. Марк избегает прикасаться к местам экзекуции. Головка его члена упирается в мою дырочку. Неудобно и он еще немного разводит мои ноги своими. Снова направляет свой член и давит сильнее, протискиваясь внутрь меня, раздвигает стеночки внутри.

Еще глубже и я вскрикиваю. Больно не внутри. Там уже влажно. Но он ударяется телом о саднящие ягодицы. Я чувствую его дыхание спиной, позвонками кожи. Горячее. Он выходит. А потом снова вминает меня в кровать. С каждым разом темп становится все быстрее. Движения будто увереннее. И каждое выдавливает из меня новый стон. Марк дотягивается до моих рук и накрывает собой все мое тело. Я ощущаю, как туго входит его член в меня.

Я распята на кровати, а мой муж неистово трахает меня. Он сжимает мою талию, вдавливает свои пальцы в мою кожу. Останутся еще следы. По выемке позвоночника струиться капелька пота, и я руками комкаю кусок покрывала. Его шумное дыхание переходит в стоны, а член входит в меня под звук шлепков наших тел. Темп такой быстрый, что я почти теряю сознание от ощущений.

В какой-то момент Марк прижимается ко мне сильнее, бедра сдавливаются до боли, и он кончает. Мне так жарко, к лицу прилила кровь и дыхание застревает где-то в горле. Я почти чувствую, как он сейчас опустится на меня всем весом своего тела. Но он выходит из меня, оставляя ощущение пустоты внутри и садится на пол, опираясь спиной о кровать. Я слышу всхлип.

Пробую встать. Мое тело так затекло, что я ощущаю себя деревянной куклой без шарниров. Руки не сгибаются. Но потихоньку, опираясь на локти, я приподнимаюсь. Только теперь замечаю, как ноют сбитые колени. Марк сидит, прижав ноги и закрыв руками лицо. Я почти рада, что он не видит, как я неуклюже сползаю с кровати и сажусь рядом. Тихонько трогаю его за плечо. Кажется, он только сейчас вспоминает, что я рядом.

Это совсем не похоже на наш обычный секс. Обычно он сдержан. Я думаю, дело в религиозности. Мы ложимся спать, и пару раз в неделю он снимает с меня сорочку, и мы делаем это в миссионерской позе. Он сосредоточен и сдержан. Даже не смотрит на меня. Утыкается лицом в подушку. Я вижу только напрягшиеся вены на висках.

Я не была девственницей, когда мы познакомились. Он ничего не сказал. Хотя меня преследует чувство вины. Секс — это не главное в жизни. Я пыталась себя убедить в этом.

То, что произошло сейчас, почти дарит надежду. Я не сумасшедшая, нет. Просто бывают худшие вещи, чем порка. Безразличие и молчаливая жестокость, например. Теперь мне кажется, что за его сдержанностью скрыты желания. Жажда.

Иногда я представляю, что он смотрит в глаза, когда входит в меня. Хочу, чтобы он был жестким, даже грубым, но хотел меня. Стянул мои руки над головой и ласкал грудь, зажимая крошечные соски до легкой боли. Хочу, чтобы он желал меня до исступления. Чтобы он брал меня сзади.

Его рука проходит по позвоночнику и прогибает меня до предела. Моя попка высоко задрана, и он начинает ласкать меня. Его язык скользит по губам и, дразня, задевает клитор. Слегка ныряет в щелочку и снова касается самого чувствительного места. И продолжает ласкать его, а пальцы входят в меня. Я прогибаюсь еще сильнее, хотя кажется, дальше уже некуда, и глухо стонаю в подушку. А его язык в монотонном мучительном ритме ласкает меня.

Мне хочется кричать: «Быстрее, сильнее, пожалуйста, глубже! Войди в меня, дай мне кончить». Но он продолжает в этом ровном ритме, наслаждаясь моими мучениями и желанием.

А-а-а-ах! Я кончаю. Он дает мне облизать свои пальцы. Они пахнут мной. Не дав мне опомниться, он врывается в меня. Я судорожно вдыхаю. Пытаясь почувствовать новый ритм. Его руки гладят мои ягодицы и бедра. Спину. Горячие и большие ладони. Он сжимает мою попку. На ней останутся следы от пальцев. Все равно, пусть это не прекращается. Темп быстрее. Руки не останавливаются, он будто хочет завладеть мною полностью, вобрать в себя без остатка.

Хочу слышать, как бесстыдно хлюпает в моей дырочке, каждый раз, когда он входит. Он уже близко к тому, чтобы кончить. Переворачивает меня на спину. Возвышается сверху. Пот блестит на торсе. Чувствую себя беззащитной, его тело будто давит на меня. А член так близко. Я могу дотянуться и лизнуть самый кончик. Ощутить языком свой вкус. Ему понравится эта идея. Его руки упираются в изголовье, а я обхватываю ротиком головку и начинаю немного двигаться. Он стонет. Ощущаю себя смелее и охватываю основание ствола рукой. И двигаюсь. Но он убирает мою руку.

— Только ртом.

Я хочу попробовать взять его как можно глубже. Стон ощутимее. Но дальше я не могу. Скольжу языком по его уздечке, а губами обхватываю плотнее. Меня заводит собственный запах на нем.

— Быстрее!

Мне хочется подразнить. Ведь он не торопился, лаская меня. Но он начинает сам двигаться быстрее, входя в мой ротик, а рукой сильно сжимает грудь. Я выдыхаю от боли, и ощущаю как горячие капли брызнули на язык и губы. Слегка сладковатые, вязкие. Марк застывает и отпускает мою грудь. А я слизываю остатки с губ и пальцами собираю то, что капнуло на шею и грудь.

В моих фантазиях он целует меня, не смущаясь тем, что на губах у меня его сперма.

Я возвращаюсь в реальность, где мы сидим на полу возле кровати, и он просто молча уходит и надолго скрывается в ванной. Трет себя мочалкой, пока кожа не станет красной. Будто смывает с себя грязь, оставленную нашим сексом. Будто это что-то неправильное и порочное.