Некоторое время назад я работал в одной консалтинговой компании, и у меня было две девочки подчиненные. Как верхний, я давно хотел поэкспериментировать с офисными работницами, но возможности не выдавалось. Но у Ани были все задатки. Она была высокой, стройной блондинкой, при этом в ней была некая здоровая сила, как у девушек, которые растут в деревне. Круглые щеки, длинные волосы, крепкие руки, и при этом детское выражение лица. И конечно же, прекраснейшая грудь третьего размера и стройные, красивые ноги. В свои двадцать лет Аня выглядела очень сексуально и всегда одевалась модно. Меня она воспринимала как безусловный авторитет, слушалась во всем, и я, веря своему чутью, разглядел в ней задатки нижней. Однако мне хотелось не просто начать с ней тематические отношения, я желал проверить, как воспитание может отразиться на качестве работы. А работала Аня плохо. Возможно, виновата была лень, возможно, сидящие рядом подружки, но свои обязанности аналитика Аня выполняла недостаточно хорошо. И вот однажды я пригласил ее пройтись вокруг офиса и между нами произошел следующий диалог:

— Анюта, ты часто делаешь ошибки.

— Я знаю, прости.

— Мне кажется, с тобой нужны необычные методы работы.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я считаю, что тебя надо не просто обучать и контролировать, но и воспитывать.

— Это как же?

— Тебя в детстве наказывали?

— Нет.

— То есть не пороли, не ставили в угол?

— Ну в угол иногда. Но я этого очень не любила, это стыдно и унизительно.

— Понятно. Так вот, я предлагаю нам с тобой заключить договор. Я буду тебя ставить в угол за каждое невыполненное задание.

Аня остановилась и посмотрела на меня удивленно. В ее глазах смешивался испуг, недоверие и удивление.

— Меня? ...

— Да. Это поможет тебе лучше работать. Вообще знаешь, на инфантильных девушек вроде тебя хорошо действуют такие наказания.

— Нет, нельзя...

— А давай попробуем. Ты увидишь эффект.

— Стыдно...

— А ты работай хорошо, и в угол не встанешь.

— Ну ладно. Но только один раз.

— Хорошо, договорились.

Я дал Ане задание, и она его выполнила. И на второй день тоже она работала хорошо. Но я знал, что ей не хватит организованности делать все идеально, и в конце второго дня она все-таки не уложилась в срок. Я пригласил ее выйти на улицу.

— Ну что, Аня, ты не выполнила задание.

— Нет, не надо в угол. Я больше не буду.

— Уговор есть уговор.

— Пожалуйста.

— Аня. Идем.

Она сжала губы, но все же пошла за мной. Я уже давно придумал место для наказания — чердачный этаж. Вечером там никого не было, а для Ани это было дополнительным фактором страха, ведь кто-то мог увидеть, как она стоит в углу. Мы поднялись, Аня встала передо мной и посмотрела мне в глаза.

— Что мне делать?

— Вставай в угол.

— Ладно...

Девушка встала в угол лицом к стене.

— Руки за голову.

— Я себя чувствую униженной.

— Руки.

Аня завела руки за голову. Она стояла. Я смотрел на нее и ждал. Девушка не шевелилась.

— Почему ты стоишь в углу?

— Потому что не выполнила задание.

— Почему ты его не выполнила?

— Я отвлекалась на разговоры.

— Понятно.

— Можно мне выйти.

— Нет, стой.

— Мне очень стыдно.

— В этом и есть смысл наказания.

Аня продолжала стоять. Для девушки, незнакомой с БДСМ, этого для начала было достаточно, но я видел ее реакцию и понимал, что воспитание надо продолжать.

— Аня, ты знаешь, что по вечерам в офисе никого нет?

— Да.

— Так вот, если ты не выполнишь задание в следующий раз, ты будешь стоять в углу вечером в офисе, но уже голая. А если это продолжится, я выпорю тебя ремнем.

— Прошу тебя не надо... Мне и угла хватило.

В ее голосе слышались панические нотки. Но она уже согласилась на эти условия. Она согласилась на них тогда, когда завела руки за голову.

— Я сделаю из тебя профессионала. Через боль и слезы. Ты поняла меня?

— Я и так все выполню и пороть меня не нужно будет!

— Увидим. На сегодня достаточно.

Аня вышла из угла, я внимательно оглядел ее. Она не плакала, но глаза слегка покраснели. Я велел ей спускаться.

Следующую неделю Аня была очень исполнительной. Она явно искренне боялась наказания, и меня удивляло то, что в ней почти не было любопытства. Общение между нами стало плотнее, Аня обращалась по каждому вопросу, боясь понять меня не так. Но у девушки все же были проблемы с самодисциплиной, однажды она слишком долго ходила обедать с подружками и с заданием не справилась. По ее глазам в конце для я видел, что она готова. Когда все ушли из офиса, Аня первая подошла ко мне и спросила:

— Ты меня будешь голой пороть?

— Да.

— Можно я тогда пойду подмоюсь сначала? Мне дико стыдно.

— Иди конечно.

Аня была в туалете довольно долго, и когда она вернулась, я уже расчистил стол в зале для совещаний.

— Аня, запирай двери.

— Хорошо.

Она была очень спокойна, хотя по лицу было видно, что она испугана. Я все еще не понимал до конца, откуда это спокойствие, но решил выяснить это позже. Аня вернулась в зал и спросила, что ей делать дальше.

— Раздевайся, одежду на стул.

И вот тут она зарыдала. Внезапно и громко. Она села на пол и начала выть. Затем подползла ко мне и начала умолять не наказывать ее. Она рыдала обхватив мои ноги, ее стройное тело содрогалось. Конечно же, понял я, девочка держала эмоции в себе, старалась показать мне, что она сильная, но тут-то ее прорвало. Я дал ей выплакаться и когда она немного успокоилась, произнес:

— Это нормальная реакция. Ты осознаешь свою вину и готова принять наказание. Раздевайся и складывай одежду на стул.

Аня продолжала стоять на коленях. Она зашептала:

— Пожалуйста, я очень боюсь. Я с детства этого боюсь. Мою подружку наказывали, и я не хочу так же. Что угодно, только не голой. Мне стыдно. Мне страшно.

— Аня, либо ты сейчас разденешься догола, либо я сам тебя раздену и выпорю до крови.

Она поднялась и молча стала раздеваться. Тушь ее потекла, и лицо было совершенно зареванным. Она раздевалась медленно, стоя ко мне спиной. Оставшись голой, она всхлипнула:

— Что теперь?

— Теперь повернись ко мне лицом.

— Нет.

— Быстро.

— Прошу.

— Аня, либо ты сейчас начнешь меня слушаться, либо я реально тебя выпорю до потери сознания. Ты сделала свой выбор, и принимаешь наказание. Делай все, что я говорю.

— Как скажешь...

Она повернулась, стыдливо закрыв влагалище и грудь.

— Руки за голову.

Она исполнила. Ее тело было очень красивым. Правильная грудь, широкие бедра, выбритая киска.

— Побрилась недавно?

— Как только ты сказал, что будешь меня пороть.

— Знала, что тебе влетит?

— Знала...

— Признайся, нарочно не выполнила задание?

— Нет, я искренне не хотела порки. Но не могла же я... С волосами там...

— Умница.

— Хочешь, я тебе просто отсосу? Может не надо порки и унижений?

— Даже не пытайся. Марш в угол.

Аня послушалась. Зная меня, сразу завела руки за голову. Ее плечи дрожали от рыданий. Но девушка усваивала наказание. Я снял ремень и продолжал наблюдать за ней. Она стояла минут десять, пока я не приказал ей подойти к столу.

— Ну что же, теперь самое важное. Ты вела себя плохо, не слушалась, поэтому получишь не только за невыполненное задание, но и за непослушание. Ясно?

— Да...

— Обопрись локтями о стол, ноги раздвинь.

Она исполнила. Поза для порки была идеальной, плюс я мог видеть ее киску. Я заметил, что она не намокла, наказание не возбуждало Аню. Но это было и хорошо, ведь моей главной целью было воспитание.

— Запомни, ты не должна шевелиться и кричать. Позу не менять. Стоять молча. За каждое нарушение добавлю ударов. Пока что ты заслужила двадцать.

— Хорошо.

Аня явно решила быть сильной и снести наказание твердо. Ее тело было настолько белым, девственно чистым и невинным, что мне хотелось избить ее очень жестко. Но я понимал, что перегибать палку не следует. Воспитывать Аню нужно было постепенно. Я замахнулся и ударил. Аня вздрогнула, на попе осталась красная полоса. Девушка не проронила ни слова, лишь слегка подвинула руку. Второй удар. Аня пискнула, но не шевельнулась. Похоже, у нее был высокий болевой порог. Я начал бить медленно и ритмично, увеличивая силу ударов. Аня стояла твердо, лишь слегка дергалась. Так я нанес десять ударов. Обошел стол и посмотрел девушке в лицо. Слез не было, взгляд твердый. Она сказала:

— Я сильная. Бей. Я больше никогда при тебе не заплачу.

— Играешь в героиню?

— Нет. Я виновата и я заслужила наказание. Я сама на это пошла. И я выдержу. Это ужасно больно и унизительно, но я выдержу. Меня никто так никогда не унижал. Я больше никогда не дам тебе повода такое со мной сделать.

— Тебе не больно.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. Думаешь ты первая, кого я стегаю? Вот сейчас тебе будет больно.

И я начал пороть ее в полную силу с оттяжкой. На пятом ударе она завизжала, и упала на стол. Я поставил ее в прежнюю позу и ни говоря ни слова, продолжил пороть. Звонкие удары ремня оглашали офис. Аня опять плакала, но на этот раз пыталась сдерживаться, слезы текли по щекам и падали на стол. Двадцатый удар я нанес сильно по уже поротому месту, и Аня опять закричала.

— Прошу хватит... Я все поняла...

— Ты кричала и меняла позу, поэтому получишь еще десять ударов.

— Слишком жестоко!

— Ты только что говорила, что готова выдержать наказание.

— И выдержу. Бей.

Мне нравилась амбициозность Ани. В ней были задатки превосходной нижней, но я не отступал от своих целей. Я знал, что главное наказание для девушки не боль, а стыд. Поэтому я приказал ей встать ко мне лицом. Она повиновалась.

— Руки за голову.

— Опять будешь меня рассматривать?

— Нет, буду бить тебя по бедрам.

И сразу ударил по бедру спереди. Аня завизжала, но тут же прервала крик. Следующие удары она выдержала стойко, хотя было видно, что ей очень больно. За крик я добавил всего два удара. После чего отложил ремень.

Аня продолжала стоять обнаженная, с руками за головой. На коже спереди и сзади проступали следы. По щекам текли слезы. Я догадывался, что последует за этим, и не ошибся. Аня упала на колени, обхватила мои ноги и прошептала:

— Спасибо тебе, мой хозяин. Мне никогда раньше не было так хорошо. Прошу тебя, воспитывай меня дальше, делай из меня профессионала, я сделаю все что ты скажешь.

— Хорошо. Теперь порка будет за каждое невыполненное задание. Но помни, это — твое воспитание. Ты не получишь секса и никогда не увидишь мой член. Ясно?

— Да...

— Одевайся и идем домой.

После этой порки Аня выполняла свои обязанности почти идеально. Она стала следить за собой, не позволяла отвлекать себя, и я почти не порол ее. Провинности случались где-то раз в одну-две недели, и Аня получала свою порку ремнем или стеком. Она даже стала лучше одеваться, выглядеть красивее. Воспитание явно шло ей на пользу. После каждого наказания она стояла на коленях и просила прощения, это была скорее ее инициатива. По ее словам, ей так было проще пережить наказание и понять, что она виновата. Аня вообще была очень интересна с психологической точки зрения.

Мое воспитание вышло за рамки офисной жизни Ани, я запретил ей пить. Аня пить не умела, на прошлом корпоративе ее пришлось доставлять домой. В этот раз я запретил своей подчиненной прикасаться к алкоголю, но что-то мне подсказывало, что она нарушит запрет.

Очередной корпоратив проходил в дорогом ресторане. Не буду описывать подробности, скажу только, что Аня не сдержалась и напилась. На следующий день она на работу не явилась, когда же она пришла, то старалась избегать меня. Но я сам подошел к ней и вызвал на разговор.

— Ты убьешь меня, да?

— Нет, зачем же. Но обычной поркой ты не отделаешься. Почему ты напилась?

— Я не справилась с собой. Знаешь... Наказания действуют только в офисе. Вне офиса я расслабляюсь.

— Ты же вроде английским занималась.

— Я плохо занимаюсь...

— Т. е. тебя надо воспитывать и вне офиса?

— Наверно да...

— Знаешь, ты стала правда лучше работать. Это видно. Но видимо, крепкая рука нужна тебе и в твоей обычной жизни. После работы задержись.

Я знал, что на Аню сильнее всего действовал страх того, что ее наказание кто-то увидит. Поэтому после работы я вывел ее в офисный двор, где было уже очень пустынно. В руке моей были заранее подготовленные тонкие розги.

— Вставай к стене и снимай штаны и трусы до колен.

— Нет, здесь люди.

— Аня, делай что тебе говорят.

Аня знала, что спорить нельзя. Регулярные наказания приучили ее к этому. Она уже давно не плакала во время наказаний, терпела все молча и стоически. Девушка медленно подошла к стене и очень аккуратно приспустила джинсы и трусы. Попа была едва видна. Я не стал медлить и резко спустил штанишки и трусы до колен. Аня напряглась. Я отошел.

— Закрой меня! Не отходи!

— Ну зачем же? Пусть все видят, что девушку наказывают за пьянку.

— Умоляю... Она прикрыла попу рукой, но я ударил ее розгой по пальцам. Она вскрикнула и убрала руки. Я начал стегать ее по белой коже, не жалея сил. Аня кричала. Она забыла, что стоит во дворе, забыла, что ее могут услышать. Она просто кричала от дикой боли и извивалась у стены, но ей все же хватало сил не закрывать попу. Я продолжал пороть, сдирая кожу.

Девушка согнулась, задергалась, начала рыдать. Она уже не орала в голос, а просто плакала и терпела. Я не останавливался. Аня уперлась руками в стену и плакала, стараясь не менять позу. Она знала, как я этого не люблю. А я понимал, что ее провинность отличный повод наказать ее по-настоящему серьезно. Я стал спускаться ниже, покрывая ее бедра ровными полосками. Видимо, она не ожидала этого, потому что опять начались крики. Наконец я прекратил, сказав Ане не менять позу. Я заставил ее простоять полусогнутой несколько минут, после чего велел надеть штаны и идти домой не оглядываясь. Я даже не дал ей попросить прощения на коленях. Для нее это был серьезный урок.

На следующий день Аня попросила меня отойти с ней. Она посмотрела мне в глаза, а потом сказала:

— Спасибо тебе.

— За что?

— Ты... Меняешь меня к лучшему. Я больше никогда не прикоснусь к алкоголю. Просто потому, что... Это было не просто больно. Это было...

— Я понимаю. Надеюсь, ты усвоила урок.

— Усвоила. Наказывай меня чаще. Я вот английский плохо учу...

— Об английском мы поговорим за обедом.

И мы вернулись в офис.

С уважением,

Диксер.